Творчество И. С. Тургенева и молодежь 60–80-х гг. XIX в.

ТВОРЧЕСТВО И. С. ТУРГЕНЕВА И МОЛОДЕЖЬ 60–80-Х ГГ. XIX В.
…Перешел в 6-й класс, в «старший возраст», или в первую роту, как теперь он назывался… Здесь библиотека была значительно богаче, чем в младших возрастах. В ней были русские классики; правда, не полностью, с выбором, но все же в ней были сочинения Гоголя, Льва Толстого (без «Анны Карениной»), Гончарова (без «Обрыва»), Тургенева (без романа «Отцы и дети»), Григоровича; был Белинский, но Добролюбова не было; конечно, не было Писарева, который в это время был изъят из всех библиотек.
Я накинулся на эту библиотеку. Прежде всего мне попался в руки роман Тургенева «Рудин». Это был первый серьезный роман, который мне пришлось читать. Он произвел на меня большое впечатление. Не все, правда, в нем я хорошо понял, но вот как я понял его тогда: Рудин – умный, образованный человек, он проповедует какие-то высокие идеи, но сам в тогдашней, крепостной России не может найти поля для работы. Разочарованный, уезжает за границу и там, в Париже, сражается на баррикадах вместе с рабочими и геройски погибает. Я делаю вывод: такой высокообразованный, благородный человек сражается вместе с революционерами, значит, они не злодеи, как все кругом меня говорят о революционерах, а напротив, они борются за что-то высокое, хорошее. Так благодаря роману «Рудин» была пробита, пока еще небольшая, брешь в моем консервативно-монархическом мировоззрении.
Следующий роман Тургенева, который я прочитал после «Рудина», был «Новь». Впечатление этот роман произвел на меня огромное: он до основания потряс мое традиционное, казалось, столь прочно заложенное мировоззрение; он его не только потряс, но он его почти совсем разрушил. Для меня многое вдруг стало ясно и понятно. Я понял, что есть два мира: мир богатых, помещиков, фабрикантов, представляемый Калломийцевыми, Сипягиными, хозяевами фабрик, охраняемый полицией, армией, а значит, и царем, и мир угнетенных бедняков, крестьян и рабочих, а революционеры– это и есть лучшие люди, которые хотят просветить крестьян и рабочих и поднять их на революцию против их угнетателей. Как сильная личность, как смелый борец мною был воспринят Маркелов. Его решительность, прямолинейность, его смелый призыв крестьян к бунту, его отказ отвечать на допросе у губернатора – все это чрезвычайно импонировало молодому читателю…
Мир, противостоявший миру революционеров… показался мне ненавистным… Долгое время я был под сильнейшим впечатлением прочитанного. Резко менялось мировоззрение, все пересматривалось с новых точек зрения – и религия, и отношение к царю, отношение к военной службе…
Базаров произвел на меня сильнейшее впечатление. Воспринят он был мною как герой-борец. То, что казалось несимпатичным в нем – отношение к женщинам, к родителям,– это прощалось ему: думалось, что и у великих людей бывают недостатки… Ответ Базарова Аркадию, что ему нет дела до того, что мужики будут в будущем хорошо жить, объяснялся тем, что это он сказал из чувства противоречия Аркадию, когда ему надоели его «красивые» речи. Ведь по всему видно было, что он любил и понимал народ, и ведь он говорил в другой раз Аркадию: «мы драться хотим», «нам других ломать надо», «для нашего дела нужны дерзость и злость». Узнав о революционерах из «Нови», я заключил из этих слов, что и Базаров тоже принадлежит к революционной партии, а во имя чего же борются революционеры, как не во имя блага народа… Этими произведениями Тургенев дал мне сильный толчок по направлению к революции, к революционному народничеству. И надо сказать, что не на одного меня производил он такое влияние. Можно смело сказать, что романы Тургенева с конца 50-х до конца 90-х годов являлись для молодых читателей обычно первыми толчками, разбивающими старое, косное мировоззрение и ведущими к критике существующего строя и протесту против него…