1651. Письмо о возвращении в Турцию 4 тыс. турок

ПИСЬМО ГАЛИЧСКОГО СТОЛЬНИКА А. МЯСКОВСКОГО КОРОЛЕВИЧУ КАРОЛЮ С СООБЩЕНИЕМ СВЕДЕНИЙ О ВОЗВРАЩЕНИИ В ТУРЦИЮ 4 ТЫСЯЧ ТУРОК, ШЕДШИХ БЫЛО НА ПОМОЩЬ БОГДАНУ ХМЕЛЬНИЦКОМУ
1651 г. июля 18
Копия письма п. Мясковского, галицкого стольника, князю е. м. из Брод от 18 июля
15 текущего [месяца] утром я писал в. к. м. Теперь же опишу в. к. м., что происходило весь день до настоящего времени.
П. воевода познанский, п. воевода киевский, п. воевода поморский, п. маршал надворный коронный и много других старост и придворных, которые находились под знаменем е. к. м., вернулись со своими отрядами домой. Потом пришло известие, что шляхта – хотя и дала деньги с большим волнением и криком, [направленным] как против короля, так и против сената, – однако, нанять войско не может.
П. польный гетман часто бьет казаков по лесам, по переправам, нападая на них, толпами убегающих по несколько десятков [человек]. Под Константинов он послал шпионов на разведку, не посылая войска, которого мало, дабы [его] не дробить. То же учинил и п. краковский, разослав валахов в другую сторону, еще глубже. Разосланы универсалы, в которых от имени е. к. м. обещано простить черни все вины, лишь бы только [она] приготовила по городам продовольствие для войска и исправляла поврежденные переправы. Возвратилось притом много пленных, которых под Константиновой хан отпустил, узнав от уходящих казаков о разгроме их лагеря. Между ними шляхтянка Пиотровская, которая как и другие, утверждает, что Хмельницкий сам-пят (Т. е. Хмельницкий и еще 4 казацких старшины, задержанные ханом под Берестечком) находится в тяжелом положении, так как его каждый день и каждую ночь крепко связывают. Хан говорит: «Ты и своих обманул и меня лишил добрых мурз и воинов». Поэтому [хан] и хочет держать этого изменника, чтобы мог освободить своих мурз из плена.
Неожиданно хан начал с утра уходить с большой стремительностью – в среду прошла тому неделя. После этого напал на полковника из Паволочи, который шел с 6 тысячами [человек] с целью оказать помощь казакам. Хан разгромил их, сетуя на братство с ними. Так донесли шпионы.
По поручению е. к. м. п. краковский писал письма в Крым, настойчиво требуя выдачи Хмельницкого, притом обвиняя их [татар], что [570] «вы предательски вошли во владения моего государя, поэтому и я навещу вас в Крыму». Переводчик Космакевич уехал с этими письмами и так закончился этот день. Прошли всего милю из-за плохих и частых переправ, которые были за Козенем на болотах, храпах, прудах.
16 король е. м., [пройдя] с обозом три большие мили за Кременец над Иквой-рекой и совершив переправу, остановился под Орк.. Приехали стоящие впереди нашего лагеря п. гетман польный и князь Вишневецкий. Привели за ними [привязанных] за шею к их лошадям нескольких казаков, родом из Заднепровья, очень истощенных от голода. Они имели в карманах только ржавые колосья, но достаточно пороха и пуль и немного табака. Рассказывали, что по этим лесам и рощам находится несколько тысяч мужиков, которые в течение нескольких дней должны погибнуть от голода. Затем в монастыре в Почаеве, миль… за Кременцом, должно быть немало старших, скрываемых монахами. П. Краковский послал к [монахам] и несколько их было у е. к. м… Они оправдывались: «Не скрываем, но заезжали к нам, убегая, на богослужение». Рассказывали, что Джалалий, избранный гетманом после Хмельницкого, наверное убит. Прибавляли еще и то, что вчера п. гетман приказал [казаков] казнить, а шляхтича Залесского, которого при них поймали, расстрелять. Они говорят так: «Лучше, если нас паны наши казнят, нежели мужики, наши побратимы, которые от нас отступаются». Ибо достоверно то, что мужики сами бьют казаков, видя это зло. Совещание потом продолжалось долго, вплоть до самого вечера. Потом п. гетман и князь уехали в свой лагерь.
Утром неожиданно все возы повернули к Бродам, а король е. м. сам с гетманом польным направились в тыл этого лагеря, где было совещание как гетманов, так и полковников и ротмистров, которые были призваны в шатер е. к. м. Здесь е. к. м. учинил распоряжение, чтобы все под командой п. краковского шли на Украину. Только полк п. Накельского, который ослабел, он отдал под разные команды. Правда, войско желало, чтобы е. к. м. ехал до Киева, как и намеревался, но последовали советы разных тех, которые боятся своей тени. Сломали благочестивое намерение государя. Было много восклицаний, что недовольны гетманом, платой, довольствием и другим. Именно иноземное войско опасается, что не будет в таком почете, как было. Губальдт, Майдель, князь Радзивилл – те вернулись с е. м. королем.
Потом пришли письма от валахского господаря, в которых сообщалось, что 4 тысячи турок, которые переправились было со второй ордой, очень спешно вернулись [вслед] за ханом, узнав о его бегстве. Добавил еще [господарь] в своих письмах, что дал знать в Порту об этой победе к. е. м., и это с той целью, чтобы задержать знамя, кафтан, саблю, которые должны были быть посланы от турецкого царя Хмельницкому и чтобы там задержали казаков – послов, обещая, что в небольшом почете будут там эти мужики, когда из его письма [турки] узнают об их разгроме.
Потом войско попрощалось с е. к. м. Король обещал [прислать] скоро подкрепления и созвать скоро сейм для изыскания для них жалованья.
Прибыло тоже уже вечером 300 всадников краковского воеводства. Сегодня утром двинулся один только е. м. король. Мы в поле [расположены] лагерем. Все спешат во Львов.
Е. к. м. отправил к царю московскому своего гонца, давая знать о своих успехах и спрашивая, как это случилось, что под московским Брянском московские воеводы разрешили казакам собираться и нарушать границу.