1734. Письмо Орлика к запорожцам

ПИСЬМО ОРЛИКА К ЗАПОРОЖЦАМ
«Мои вельце ласкавие приятели и братя, пане Атамане Кошевий и все старшее и меншее Войска Запорожского Низового товариство.
«Будучи в далеких и от вашмостей, добрых молодцев, Войска Запорожского, одлеглих краях до Салонику запровоженный, а повернувшися оттул в сих днях до боку Найяснейшего Хана, его милости, одобралем тут, не так для мене, бо я не ищу моего особливого щастия и пожитку, яко найбарзей дла самых же вашмостей, добрых молодцев, для отчизны и для всего народу тамошнего, единоземцев ваших, непотешную ведомость, же вашмость, добрые молодци, запомнявши присяги своей, которою пред Богом на непорочном Его Евангелии обовязалистеся и обещали все едностайне и единодушно, не только жития, але и последней крове капли не жаловати, для вызволения (освобождения) тоей ж отчизны своей от тяжкого и тиранского подданства московского, жадним (никаким) обетницам их не верити, на сторону их не склонятися и поти з ними войны не кончити, поки отчизна наша, зо всем народом войсковым и посполитым, не будет до первобытных своих прав и вольностей привернена и от незносного ярма московского высвобождена. Теперь власне (особенно), когда до выполненя тоей присяги щастяный, издавна пожаданий (желанный) пришол час, когда з едной стороны найяснейший Король, его милость, французский, найсильнейший и найпотужнейший (najpotezniejszy, самый могущественный) в целом христианстве непобедимый Монарха, соединившися с королевским величеством Гишпанским, дядьком своим, и з королевском величеством Сардинским, братом своим, против Цесаря, его милости, христианского и против Москвы, праведную и слушную выказал им войну и знатное уже, помощию Божиею, не тилько над войсками цесарскими в Италии зветяжество (zwyciestwo, победу) одержал, але и целое там королевство Ломбардейское и два великия княжения: Медиоланское и Мантуанское за мали ж барзо (очень) час, бо тылько в трех месяцев, от цесарского величества одобрал. А опричь тих сил и войск союзных французских, гишпанских и сардинских, которых 150.000 в Италии теперь знайдуется, особливо двесте еще тысячей самого войска французского, одобравши две княжения от князя Лотаринского, зятя цесарского, и добывши килька фортец Цесарских над рекою Реном, переправилися уже через тую реку и идут теперь до панства цесарского и у Ведны (до Вены), которым так великим силам в Италии французским же Цесарское Величество малолюдным своим войском не выдолает постояти, звлаща (тем более), когда и от турков треба стрегтися и в поготовости быти, и же не тилько союзной себе Москве жадной помощи давати, але и себе самого оборонити не может. Не иначей о том целый свет разумеет и по человеческу рассуждает, знаючи добре, же Королевское Величество французское сам еден, опрочь сил союзных гишпанских и сардинских, меет самим делом войск своих на морю и на земли 500,000; а до того целе уже Цесарское Величество, утративши надею, которую покладало на помощи Англии и Голландии, также на обороне короля Дуньского (Датского) и Прусского, князя Баварского и иных князей государства немецкого, не знает и сам, як меет с собою поступити, и як тую войну провадити. Поневажь (ибо) все тии королевства и панства видячи, же Цесарское Величество и Москва неслушне и неналежне, а до того и богопротивно, на права и вольности Речи-Посполитой Польской, до себе ни в чем не належачой, гвалтовно наступуют, в чужом панстве владети хотят и вольными голосами от всех едностайне найяснейшего короля е. м. Станислава , за Пана обраного (избранного) законно, з королевства польского вызути (wyrzuc, отрешить) усилуют, – не хотели и не хотят Цесарскому Величеству и Москве в войне, з их стороны неправедной, допомогати, же бы за тое Богу не одповедали и за пролитие крови неповинной помсты (мщения) от себя с неба не натягнули. И то есть с одной стороны, где можете вашмость, добрые молодци, видети и уважити, як великие суть силы, которые нам могут быти помощние, з другой зас (же) стороны, когда найясиейший король, е. м., польский Станислав, тесть королевского величества французского, вольними голосами от целой Речи-Посполитой на королевство польское обраний, затягнувши в Пруссах не мало войска чужеземского, а до того меючи в помощь себе присланних кильконадцять тысячей шведов и французов, рушил (ruszyl, выступил) уже с Гданска в злученье с войсками польскими и литовскими, против Москвы; когда все воеводства земли и поветы так в Короне Польской, яко и в великом Княжестве Литовском, сприсягшися единодушно боронити достоинства Е. К. В. Польского, за Пана и Монарху от себя обранного, также отчизны прав и вольностей своих, едни уже посполитым рушенем на кони против Москвы всели, а другие всядают; когда войска польское и литовское всюде в Польщи и Литве Москву громят и зносят (znosza, уничтожают); когда Швеция, учинивши с королевским величеством французским и польским союз, на войну противу Москвы приуготовляется, когда Порта Оттоманская незличонная свои войска в поготовности до порушения держит, когда Хан его милость так сильные и так великие орды двигнул и ку границам польским уже з оными рушился; – в тот час, теды, так погодний, так счастливый, так помисльный и так до ратования отчизны способний, – далисте вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское, увести и звестись Московскими хитрыми и прелестными обетницами, которых, яко редко кому додержуют, так и вашмостем, добрым молодцам, Войску Запорожскому, тим барзей не додержать, ним барзей ими всему нашему народу от давних часов головными (главными) суть неприятельми. Не удивлялбымся, если бысте, вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское, не досвядчивши (испытавши) на себе самих ошуканства Московского, удалистеся на их сторону, але то мне есть дивно, же вашмость, добрые молодцы, милая братия моя, меючи свежие и живие еще, опричь давних доводов, приклады (примеры) ложного упевнения Московского так на себе, яко и на отчизне своей, латво (легко), порывчо (опрометчиво) и непомысльно теперь оному уверилисте? Авжежь (развежь) выгасло тое вашмостем, добрым молодцем, з памяти, як Москва при добываню Сечи (1709), звабивши (приманив) прелестним ласки царской упевненем (уверением) старшину войсковую и товариство до присяги. утинала (ucinala, рубила) им в таборе своем головы? – Як перед тим давней, ним еще взято Казикерман , хотячи для утисненя и выкоренения Войска Запорожского Низового, городки Самарские садити (заселить, osadzic) и Каменный-Затон уфундовати, под покрывкою змышленою зложения там провиантов и запасов военных, – грамотами царскими тоеж Войско Запорожское упевняно, же, по окончанию з турками и татарами войны, знесенни будут тыи городки на Самаре и Фортеца на Камянном Затоне, але, що обешано, неисполненно? – Як под час войны Шведской, затягнувши на службу свою не мало товариства низового и упевнивши их платою, запроваженно до Питербурга, а там их на каторги пороздаванно, где все «погинули»? Не вонтилю (не сомневаюсь) о том, же Москва, видючи на себе от усюль войну тяжк?ю и не безпечную (опасную), схочет вашмостей, добрых молодцев, Войско Запорожское, гладити, льстючи, золотыя им горы обецати, жалованьем грошевим потешати и всякими вольностями упевняти, лечь по конченю войны що с вашмостями, добрыми молодцами, станется и до якого несчастия и згубы (гибели) своей, чего не жичу (не желаю), прийдется? Сами на себе дознаете и будете того жаловати (жалеть), що теперь порывчо и неразмыслне, не зглядаючися на задние колеса, учинилисте, так власне (именно), як теперь целый народ Украинский, братия ваша, сродники и единоземцы ваши, жалосьне и слезне на себе нарекают, же, не послухавши зичливых и правдивых, славной памяти небожчика (покойного) гетмана Мазепы пересторог, уверивши неприязненным и ошуканским московским упевненям, которые в грамотах царскою рукою властною подписанних и ствержденних всюди в Украине по всех городах и по всех церквах публичным читанем оголошали и Бога самого на тое в свидетельство представляючи, Войско Запорожское городовое и Низовое и целый народ упевняли, же права и вольности войсковие ни вчем ни когда в вечние часы не будут з стороны их Московской нарушенни и зламани, але вси люде войсковые и посполитые в таких власне вольностях будут жити, в яких перед тим зоставали за дний жития, славной памяти небожчика, гетмана Богдана Хмельницкого. Если прето (przeto, следственно) Москва додержала своих обетниц, поприсяжных, ведомо то есть барзо добре не только вашмостем, добрым молодцем, Войску Запорожскому, але и целому свету. Поблажала вправде Москва з початку всему нашему народу Украинскому, осыпала копейками старшину всю и значное товарищество войсковое и городовое, одевала их соболями, раздавала им маетности, поки над шведами под Полтавою не одержала звитяжства (победы), по котором зараз перш войска свои в Украину впровадила и всюды в городах и селах на квартирах расположила, так далеце, же а ни енеральных особ , а ни полковничие, а ни поповские, а ни казацкие домы не могли быти от станций (постоя) тих московских вольние. Потом зас, як скоро з шведами таяжь Москва войну скончила и покой (мир) с ними потвердила, так зараз обетницы свои поприсяжные и граматами царскими отверженние отменила, вольности все поломала, суд и права (законы) свои мучительские в Украину впровадила и установила, а наши войсковые знесла, Уряд (urzad, чин) Гетманский отстановила и искоренила, Коллегиум якоесь свое з 12 народу своего особ, а барцей з 12 окрутних (жестоких) мучителей зложенное, в Глухове утвердила, которые як людей наших з худоб здирали, едному з другим на едине розмовляти не позволялы, тиранско мучили, кнутовали, на страстку (встряску, пытку) тянули, ребра ломали, як свиней повязавши на жару пекли, смолою кипячею поливали, вешали, стинали (рубили головы), чвертовали и иные многие мучительства, в свете неслыханные, над народом нашим пополняли! И когда енеральние особы, полковники и вся старшина, зо всем Войском Запорожским городовым и зо всем народом, до Царского Величества покорне и слезне, чрез послов своих, захованье прав и вольностей своих и о додержании слова царского упевненя и обетниц грамотами подтвержденных супликовали (supplicare, просили) и упоминалися, теди, всех их забравши и до Питербурга под вартою (караулом) запровадивши, едних помученно, других в ссылку на выгнане позасиланно, а иных в тяжком вязенню (wiezienie, тюрьме) осажено, в яком мусил килка лет страждати и сам кривоприсяжца и отступник наш, небожчик, миргородский (полковник) Данило Апостол, любо добре барзо Москве прислужился, зламавши присягу свою и отступивши от нас на сторону противную, за которого вашмость, добрие молодцы, оставивши мене гетмана своего, вольными от себя голосами не так обраннаго, яко до принятия того уряду примушенного, казалисте в церкви своей через килка лет Бога молити за тую его ку себе присягу: же Москве Балагана залецил (рекомендовал) на зруйноване Сечи Запорожеской. Наконец, хотячи Москва Войско Запорожское городовое не тилько обезсилити, але и вигубити, винайшла была на тое способ – копанье (рытие) явогось там, в далекой своей стороне, каналу и фундоване в Персии фортец, на якие месца так одлеглие по килькадесят тысячей казаков указами своими спровадивши, едних тяжкими и незвычайными работами помордовалы, других голодом поморилы, а иних борошном гнилым струхлым, з ящурками и з вапном (известью) помешанним, потруили. Уважте теди вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское, до яких идете, чили одошлисте приятелей! Пишу тое все, що и перед сим многократне и обширне до вашмостей, добрых молодцов, Войска Запорожского для предостороги им писалем . А если неправду пишу, обличите мене о неправде; лечь сподеюся, не можеть мне никто из самих неприятелей лжи в том давати, поневажь все тое, щоколвек тут вашмостем, добрым молодцем, прекладаю (советую) и в чем их перестерегаю, целому свету есть ведомо и многие суть межь вашмостями, добрыми молодцами, от мучительства московского избегшии, которие, сами того самовидцами будучи, могут тое, що теперь пишу, посведчити и правду мне признати. Пытаю теди вашмостей, добрых молодцев, Войска Запорожского: що так ведлуг (по) присяги своей, на непорочном Евангелии перед сим виконанной, отчизне, отцем, братии своей и сродникам и всему народу нашему украинскому учинилисте, удаючися под владзу и пановане московсвое? Если (или) поправились те права и вольности войсковие, от Москви зламание и отнятие? Если договорилисте и утвердили тое крепце, жебы Москва гетманского уряду в потомние часы не зносила и городов в власть свою не отбирала, и войсками своими не осажовала? Албо жебы Москва гетмана з своей стороны москаля или волошина якого и гвалтовне не накидала, – лечь вольное на уряд той гетманской избрание войску зоставала? Если войска московские з Украины будут зведенни и николи там в потомние часы не будут на станциях расставлены? Если Москали, Волохи, Сербы и иныи чужеземцы, равно как и перехристы от урядов тих и иных войсковых будут отставленни, а на их мейсце казаки, добре в войску заслуженни, обрани и постановлени? Если казаки, опричь належитой себе службы войсковой, до жадних тяжких и незносних работизн небудут примушенны? Если з Полтавы, з Глухова и з инших городов, опричь Киева, Чернигова и Переяславля, Москва будет спроважена? Если города и села, разным особам народу Московского, волосского и сербского в подданство розданние, будут от них отобраны и под гетманскую власть привернены? Если обваровалисте вашмость, добрые молодцы, и тое, жебы Москва в права наши не мешалася, а свои, которые установила в Украине, знесла, до судов своих людей наших не потягала, справ (дел) жадных не судила, людей наших не карала ни смертиею, ни на худобе, ни на здоровьи, подарками жадними, данинами, подводами далекими и иными незличоными тяжарами (ciezary, тягости), не утеменжала (ciemiezac отягощать)? Если на остаток Войско Запорожское городовое и низовое по прежнему при правах и вольностях своих, ни в чём никогда не нарушенних, будет зоставати, и до реименту гетманского, а не до власти и повеления воевод и енералов московских належати? – Лечь знаю добре, же вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское, все тее оставивши и жадной помощи и облегчения от тягостей и от тиранства московского, всему народу так войсковому, яко и посполитому не учинивши, и оставивши также все свои угодия, пожитки и здобычи в Днепре, в Богу (Буге) и в всех, по обоим сторонам Днепра, речках и полях до Москвы належачих, удалистеся или удаетеся в сторону московскую, себи и ясему народу своему неприязненную и враждебную. Хочу прето (поэтому) ведати: где вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское умислили и урадили Сечь себе заложити и уфундовати? Певне по тамтой стороне Днепра? Турки и татаре вам того не допустят, поневажь (ибо) там тот край, где найбольшие ваши знайдутся пожптки и угодия, яко то в Самаре и на инших мейсцах, в область Турецкую и Татарскую вечними часы от Москвы есть отдани мирными договорами подтвержденными и ажь по Орель реку отграначены; яко и самы, вашмость, добрые молодцы, знаете, понеже от них же самих войсковое товариство было до коммисаров турецких на разграничене приданное. По сей же стороне Днепра ани на едну пядь земли нигде Москва, опрочь Киева, Триполя и Василькова, не мееть, наветь (даже) и самая Сечь-Старая до оной не належит, и вечными часы неповинна належати, що есть моцно межь Портою оттоманскою и Москвою, першь под Прутом, потом в Стамбуле, а по трете в Адриянополе тимижь мирными договорами утверждено и обварованно. А до того и вся сегобочная пустыня с полями, реками и речками, една до Речи-Посполитой Польской, Украине сегобочной прилученна и в область Ляцкую не только тимижь самими Прутскими, але и давнейшими Карловицкими договорами подтверждена и отграничена; а другая до турков и татар, по самый Очаков, належитъ. Рассудите прето, вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское, и разумными своими головами уважте: где под московскою владзою осядете, где будете напотим на соли, на рыбе и на звере здобыватися, где будете пасеки свои мети и стада, которые под обороною Хана е. м. расплодилисте, ховати и пасти? Певне Москва не схочет для вас ани з турками, ани з татарами за тие земли, по обоим сторонам Днепра зостаючия, войны провадити, овшем (напротив) рада будет, (чтоб) и имени там никогда Войска Запорожского низового не было, яко тое был уже постановил небожчик государь царь Петр Алексеевич, тилько чекал (ждал) доконченя войны з шведами. Не хочу быти пророком на несчастье вашмостей, добрых молодцов, Войска Запорожского, которого никогда, ако естем зичливый их приятель, не жичу (не желаю), але як в зеркале ясно тое вижу, же Москва, привабивши (заманивши) вашмостей, добрых молодцов, Войско Запорожское, до себе на войну против Турков, Татар, Ляхов и Шведов, по сконченю оной будучи тож великими силами притисненна, дале (вовсе) и не схочет и не возможет, для покою своего при мирных договорах, избы за них отворити и о тие пустые мейсца, мней себе потребные, упоминатися, але меючи причину, же, не могучи вашмостей, добрых молодцов, Войска Запорожского, ни где по обоим сторонам Днепра осадити, исполнит латво давное свое намерение и неприязненные замыслы, и забравши вашмостей, добрых молодцов, Войско Запорожское, занесет их за Волгу реку и искоренит тим самим в вечные часы и гнездо войсковое и имя Войска Запорожского низового. До кого прето напотим, в таковом своем несчастю, в оборону удастеся (обратитесь)? Певне ани Турки, ани Татары, ани Ляхи, дале не схотят вас приняти, охоронити и оборонити, видя ваш теперешней, так безчестный и так срамотний нестаток (непостоянство), явим на сей час по себе целому свету показалисте и славу свою войсковую, на которую предки ваши и вы сами кровию и отвагами своими, на море и на земле, себе и наследником своим заробляли. Признаюся вашмостем, добрым молодцем, милой братии моей, же мушу (musze должен) теперь не тилько пред Портою Оттоманскою, але и пред так великим монархом, королевским величеством французским, королевским величеством польским и королевским величеством шведским стыдитися, для теперешнего вашего непостоянного поступку, поневажь так Порта Оттоманская, яко и все тие монархи, будучи от мене многими письмами (гдыжь я в Соловику чрез 12 лет руки сложивши даремне не сидел) упевненни и добре уведомленни о мужестве, отвагах и о статечном (постоянном) и непоколебимом вашмостей, добрых молодцов, Войска Запорожского, едностайном и поприсяжном, ку высвобоженню отчизны предсявзятии (предприятии) и замыслах, обещали нам, при помощи Божой и при помощи найяснейшего Хана, целым сердцем нам жичливого и ласкового, всякими способами и войною и мирными договорами нам в том допомогати. Памятайте теды вашмость, добрые молодцы Войско Запорожское, на Бога и на присягу свою Ему, на непорочном Евангелии виконанную, которую весполь (вместе) со мною обязалистеся ратовати отчизну свою от тяжкого и несносного подданства московского. Ужальтеся над отцами, братиею, сродниками и всеми единоземцами вашими, мучительством, здирством и несносным тиранского московского панованя ярмом обтеженными (отягощенными), а що найгоршое – не могучими быти вольными ани в худобах, ани в здоровью, ани в житии, ани в жонах, ани в дочках своих от войск московских, всюда по гродах и селах в Украине на станциях расположенных. Будут они на вашмостей, добрых молодцов, плакати и о помсту до Бога волати (призывать), ежели их в большую и тяжшую, отходом своим до Москвы, впровадите неволю. На вас они по Боге висвобоженя своего имеют сталую (постоянную) надею, яко мене о том часто чернци з монастырей киевских и иных украинских, чрез Салоник купами до горы святой Аеонской переходячи, и розвии купцы упеввяли и плачь людский объявляли. Не оставте прето вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское, милой своей отчизны беспомощной и безнадежной! Не вовтплю (nie watpie, не сомневаюсь) о том, же Москва, ежели еще не подтягла, то запевне схощет вашмость, добрых молодцев, подтягти до виконаня на верность себе присяги, але о том вонтплю, аби таяжь Москва схотела з стороны своей поприсягнути па додержаніе того всего, чим вашмостей, добрых молодцев, упевняет, чего она николи не учинит, а если учинит, то для большого вашего ошукання (обмана), жебы своею ложною присягою могла вас прельстити и погубити; лечь знайте вашмость, добрые молодцы, же тая присяга, если оную уже выконалисте (совершили), не есть важная в пред Богом грешная, поневажь перш присягнувши единодушно на висвобожене отчизны, теперь двоедушно присягнулисте, чили меете присягати на погибель тоейжь своей отчизны? И гдижь Москва, меючи вашмостей, добрых молодцов, себе присяглих, як схочет, так з вами и з отчизною вашею поступит, а так присяга ваша таковая могла бы вам на души зашкодити, а отчизну в погибель впровадити и ваши вольности погубити. За чим прошу вашмостей, добрых молодцев, Войско Запорожское, и обовязую их любовию ку отчизне и тоюжь самою присягою, которую пред Богом учинилисте и пред Ним обещали боронити и увольняти туюжь свою отчизну до последней крове капли, – аби, оставивши тое свое намерение, якое пред себе забралисте, чили забираете, – удатися на сторону себе и отчизне своей враждебную, не опущали так погодного и счастливого часу, который нам теперь подается, при так великих и не звитянженних силах до исполненя наших поприсяжных обовязков (obowiazkow, обязанностей), и гдижь если непостоянством нашим утратимо сей час до высвобождения милой нашей отчизны, николи уже такого не знайдем и не дочекаемся в потомние часы. Упевняю наконец вашмостей, добрых молодцев, Войско Запорожское, же я тут при Хану его милости зостаючи, всякое пильное, зичливое и неусыпное о вас мею старане и выразумелем тое совершенно с его Ханской милости, же есть яко с натуры ласвавий пан, до вашмостей, добрых молодцев, Войска Запорожского, целим сердцем прихильнен и всего вам и отчизне нашей добра желаючий; потреба тилько, абысте вашмость, добрые молодцы, Войско Запорожское, одозвалистеся до его Ханской милости, чрез посланных своих листовне и освядчилистеся пред ним, же никогда не мыслитесте в противную сторону московскую удаватися и отдалятися от оборони и от владзи его Ханской милости, а тут же и в поготовности зоставати до походу военного, по первом его Ханской милости указу. Я зась христианским сумненем (совестью) упевняю вашмостей, добрых молодцев, Войско Запорожское, же небудете того жаловати и не тилько плату, але и слушную (надлежащую) нагороду за праци (труды) и отваги своп отберете, и имети будете в польской стороне пожитечние и выгодные станции. Пишу тое все до вашмостей, добрых молодцев, Войска Запорожского, ревностно, з щирой моей ку ним и ку отчизне любви и приязни, яко той, который непрестане зостаю
«Вашмостем, добрим молодцем, Войску Запорожсвому, щиро зичливый, всего добра приятель и брат, «Филип Орлик, гетман Войска Запорожскаго».
З Каушан. 23 Апреля, 1734 року .