Начало Четвертой мировой войны
ЧЕТВЕРТАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА НАЧАЛАСЬ.
Настоящий политический взрыв случился в Мексике во время выборов, 6 июля 1997 года. Впервые за семьдесят лет Институционно-революционная партия (ИРП) потеряла абсолютное большинство в палате депутатов, контроль над многими штатами и пост мэра Мехико, который перешел к г-ну Карденасу, лидеру Революционно-демократической партии, социал-демократу. Сапатистская армия национального освобождения в Чьяпасе не дала никаких четких указаний относительно этих выборов. Один из ее командиров — субкоманданте Маркос опубликовал следующую статью.
«Война — это жизненно важное дело для государства,
это область жизни и смерти, путь,
который ведет либо к выживанию, либо к гибели.
Совершенно необходимо глубоко изучать этот предмет».
Сунь Цзы «Искусство войны».
Неолиберализм как мировая система — это новая война за передел мира. Окончание третьей мировой войны, известной под названием холодной, означает лишь то, что больше нет прежнего двухполюсного мирового порядка, а стабильность в нынешнем мире обеспечивает главенствующая роль победителя. Однако при очевидном наличии побежденного (социалистический лагерь) не вполне понятно, кто же победитель. США? Европейский Союз? Япония? Или же все трое? Поражение «Империи зла» открыло новые рынки, борьба за которые породила новую, четвертую мировую войну.
Как любой конфликт, нынешний также ставит национальные государства перед необходимостью нового самоопределения. Мировой порядок вернулся к состоянию прежних эпох, когда шло завоевание Америки, Африки и Океании. Не правда ли, удивительна современность, которая движется задом наперед? Закат двадцатого века скорее напоминает варварские времена прошлого, чем будущее царство разума, столь подробно описанное в научно-фантастических романах. Новому хозяину достанутся обширные территории, огромные природные богатства и, главное, многочисленная невостребованная армия труда. Завидно положение хозяина мира, однако претендентов на эту роль предостаточно. Это и развязало новую войну между теми, кто хотел бы стать частью «Империи добра».
Третья мировая война заключалась в противостоянии капиталистической и социалистической систем в различных регионах мира и шла, то затухая, то разгораясь вновь. Четвертая же разворачивается в крупных финансовых центрах, причем накал ее высок и стабилен. Во время холодной войны, хоть она и называется холодной, были весьма жаркие моменты: от катакомб международного шпионажа до космических пространств знаменитых «звездных войн» Рональда Рейгана; от песков бухты Кочинос на Кубе до дельты Меконга во Вьетнаме; от бешеной гонки ядерных вооружений до кровавых путчей в странах Латинской Америки; от преступных маневров армий НАТО до происков агентов ЦРУ в Боливии, где был убит Че Гевара. Все эти события привели к тому, что социалистический лагерь перестал существовать как мировая система и как альтернативная модель общества.
Третья мировая война продемонстрировала преимущества «тотальной войны» для победителя — капитализма. В послевоенный период уже просматривается новая расстановка сил на мировой арене, в которой главными факторами являются значительное увеличение ничейной земли (в результате крушения восточного блока), наличие нескольких вырвавшихся вперед лидеров (Соединенные Штаты, Европейский Союз и Япония), мировой экономический кризис и информационная революция. С помощью компьютерных сетей финансовые рынки, начиная с валютных бирж, по собственному усмотрению навязывают свои законы и правила всему миру. Глобализация — не что иное, как тотальное распространение их логики на все стороны жизни. Отныне сама динамика финансовой власти, свобода торговли, управляет (точнее, управляет на расстоянии) недавним властителем мировой экономики — Соединенными Штатами. И эта логика воспользовалась пустотами, возникшими в связи с развитием телекоммуникаций, чтобы захватить и подчинить себе все аспекты социальной жизни. Наконец-то мы имеем действительно тотальную мировую войну!
Одной из первых ее жертв пал национальный рынок. Как заряд, попавший в броню, отскакивает от нее и попадает в стрелявшего, война, развязанная неолиберализмом, рикошетом поразила и его. Национальный рынок — одна из фундаментальных основ мощи капиталистического государства современной эпохи — развалился под ураганным огнем мировой финансовой экономики. Новый международный капитализм высасывает соки из национальных капиталистических систем и морит их голодом до полного истощения государственной власти. Удар оказался настолько мощным, что национальные государства больше не в силах защищать интересы своих граждан.
Неолиберальный взрыв расколол на тысячу осколков красивую витрину, оставшуюся после холодной войны, — новый мировой порядок. Всего несколько минут потребовалось, чтобы рухнули предприятия и государства. И обрушил их не легкий бриз пролетарских революций, а мощные финансовые ураганы. Сын (неолиберализм) пожирает отца (национальный капитал), а попутно разделывается и с выдумками капиталистической идеологии: новый мировой порядок не знает ни демократии, ни свободы, ни равенства, ни братства. Мировая арена снова превратилась в поле битвы, где царит хаос.
К концу «холодной войны» капитализмом была создана новая военная мерзость — нейтронная бомба, оружие, которое уничтожает жизнь, оставляя нетронутой материальную культуру. Но четвертая мировая война принесла нам новое диво: финансовую бомбу. В отличие от бомб Хиросимы и Нагасаки, эта новая бомба не только стирает с лица земли полис (в данном случае национальное государство), несет смерть, ужас и несчастье его жителям, но превращает свою цельную мишень в мозаику экономической модернизации. В результате взрыва появляется не груда дымящихся руин или тысячи трупов, но некий новый квартал, который добавляется к коммерческому мегаполису новой мировой иерархии, и новая рабочая сила, перепрофилированная для нужд нового мирового рынка труда.
Европейский Союз уже почувствовал на себе последствия четвертой мировой войны. В результате глобализации наконец были стерты границы между соперничающими государствами, вековыми врагами, которые были вынуждены начать движение в сторону политического союза. Путь от национальных государств до европейской федерации будет усеян руинами, прежде всего руинами европейской цивилизации. Мегаполисы воспроизводятся по всему миру, предпочтительно в зонах торговой интеграции. В Северной Америке заключение между Канадой, США и Мексикой соглашения НАФТА приблизило осуществление старой мечты завоевателей: «Америка для американцев». Являются ли мегаполисы заменой наций? Нет или, скорее, не только. Они придают им новые функции, свойства, новые ограничения и новые перспективы. Целые страны становятся филиалами неолиберальной мегакорпорации, которая, с одной стороны, несет деструкцию/сокращение населения, а с другой — реконструкцию/реорганизацию регионов и наций.
Если во время третьей мировой войны нейтронная бомба служила для устрашения, сдерживания и принуждения, то финансовые бомбы четвертой мировой имеют иную природу. Они используются для нападения на территории противника (национальные государства) с целью разрушения материальной базы и суверенитета, а также обеспечения качественного сокращения их населения — выталкиванием из экономики всех неспособных вписаться в новые экономические отношения (например, коренных жителей). Но в то же время финансовые центры проводят реконструкцию национальных государств и перестраивают их в соответствии с новым принципом главенства экономики над социальной жизнью.
Эту стратегию можно проследить на множестве примеров. По словам г-на Шамбера, директора Бюро по Центральной Америке Международной организации труда, коренное население Земли (300 миллионов человек) живет в местах, где сосредоточено 60% природных ресурсов планеты. «Поэтому вовсе не удивительно, что возникает так много конфликтов с целью захватить их земли. Эксплуатация природных богатств (нефть и другие полезные ископаемые), а также туризм представляют собой главную опасность для туземных территорий в Америке». Затем идут загрязнение окружающей среды, проституция и наркотики.
В этой новой войне политика больше не существует в качестве движущей силы национального государства. Она существует исключительно для обслуживания экономики, а политики играют роль управляющих. Новым хозяевам мира нет нужды править непосредственно и напрямую. Делами за них управляют национальные правительства. Новый мировой порядок представляет собой объединенный мир и единый рынок. Государства — это всего лишь предприятия, управляющими которых являются их правительства, а новые региональные союзы больше напоминают торговое объединение, чем политическую федерацию. Объединение, порожденное неолиберализмом, носит экономический характер: на гигантском мировом гиперрынке свободно обращаются только товары, но не люди.
Глобализация также ведет к распространению общей модели мышления. «Американский образ жизни», который американские войска занесли в Европу во время второй мировой войны, затем во Вьетнам и совсем недавно — в регион Персидского залива, в настоящий момент растекается по всему миру окольными путями компьютерных сетей. Речь идет и о разрушении материальной базы национальных государств, и равным образом об историческом и культурном разрушении. Все национальные культуры, формировавшиеся веками и тысячелетиями, благородное туземное прошлое Америки, блестящая европейская цивилизация, мудрая история азиатских народов и древнее богатое наследие Африки и Океании — разъедаются американским образом жизни. Неолиберализм также уничтожает народы и целые группы народов, загоняя их в унифицированную модель. Поэтому следует говорить о жесточайшей и ужаснейшей мировой войне, которую неолиберализм ведет против человечества.
И здесь мы сталкиваемся с мозаичной головоломкой. Чтобы собрать ее, чтобы понять современный мир, не хватает многих фрагментов. Тем не менее, достаточно отыскать хотя бы семь фрагментов, чтобы иметь возможность надеяться, что этот конфликт не закончится гибелью человечества. Семь фрагментов, которые надо нарисовать, раскрасить, вырезать и попытаться с их помощью решить головоломку и собрать картину современного мира.
Первым из этих фрагментов является одновременная концентрация богатства и бедности на двух полюсах мирового общества. Второй фрагмент — эксплуатация. Третий элемент представлен кошмаром безработной части человечества. Отвратительная связь между властью и преступным миром составляет четвертый фрагмент. Пятый — насилие со стороны государства. В шестом фрагменте скрыта тайна мегаполитики. И седьмой раскрывает нам разнообразные формы сопротивления, оказываемого человечеством неолиберализму.
Фрагмент № 1. Концентрация богатства и распределение бедности. Фигура № 1 имеет вид денежного знака.
На протяжении истории человечества предлагалось немало абсурдных концепций мирового порядка. При вручении наград первый претендент — неолиберализм: его концепция «распределения» богатства абсурдна вдвойне — мы имеем концентрацию огромных богатств у единиц и нужду для миллионов других людей. Несправедливость и неравенство являются отличительными признаками реального современного мира. На Земле 5 миллиардов человек; из них 500 миллионов живут в достатке, в то время как 4,5 миллиарда страдают от бедности. Богатые компенсируют свое численное меньшинство за счет своих миллиардов. Состояние самых богатых людей мира, 358 долларовых миллиардеров, приносит годовой доход больший, чем составляют все доходы половины бедного населения планеты (приблизительно 2,6 миллиарда человек).
Успехи крупных транснациональных корпораций не предполагают дальнейшего экономического роста развитых стран. Напротив, чем больше обогащаются эти гиганты, тем острее бедность в странах, считающихся богатыми. Пропасть между богатыми и бедными огромна; не наблюдается никакого сглаживания социальных различий — напротив, они углубляются. Этот денежный знак, который вы нарисовали, представляет собой символ мировой экономической власти. Теперь заштрихуйте его зеленым цветом доллара. Не обращайте внимания на тошнотворный душок. Это его природный аромат дерьма, грязи и крови.
Фрагмент № 2. Глобализация эксплуатации. Фигура № 2 представляет собой треугольник.
Одно из ложных утверждений неолиберализма состоит в том, что экономический рост предприятий приводит к более совершенному распределению богатства и занятости. Это не так. Точно так же как усиление власти короля не приводит к усилению власти его подданных (скорее наоборот), абсолютизм финансового капитала не улучшает распределение богатства и не создает рабочих мест. Структурными последствиями экономического роста предприятий являются бедность, безработица и социальная незащищенность.
В период шестидесятых и семидесятых годов число бедных (к их числу Всемирный банк относит людей, располагающих в день суммой менее доллара) выросло до 200 миллионов. В начале 90-х их число составляло 2 миллиарда. Стало больше бедных и беднеющих людей, меньше людей богатых и богатеющих — таковы наглядные уроки первого фрагмента нашей головоломки. И чтобы достичь этого нелепого результата, мировая капиталистическая система «модернизирует» производство, товарооборот и потребление. Новая технологическая революция (компьютерная) и новая политическая революция (мегаполисы, вырастающие на развалинах национальных государств) влекут за собой новую социальную «революцию», фактически перестановку социальных сил, в особенности рабочей силы.
Экономически активное население мира выросло с 1,38 миллиарда в 1960 году до 2,37 миллиарда в 1990-м. Стало больше людей, способных к труду, однако новый мировой порядок загоняет их в определенные ниши и перестраивает их функции (или отсутствие функций, как в случае с безработными и социально незащищенными). Структура занятости экономически активного населения мира претерпела за последние двадцать лет радикальные изменения. Занятость в сельскохозяйственном и рыболовецком секторах упала с 22% в 1970 году до 12% в 1990-м, занятость в промышленности сократилась с 25 до 22%, однако сфера обслуживания выросла с 42 до 56%. В развивающихся странах занятость в сфере обслуживания подскочила с 40% в 1970 году до 57% в 1990-м, в то время как в сельскохозяйственном и рыболовецком секторе упала с 39 до 15%. Все больше и больше наемных работников ориентируются на более производительные сферы деятельности. Таким образом, система действует как некий мегапредприниматель, для которого мировой рынок является лишь одним предприятием, управляемым «современными» методами.
Но неолиберальная «современность» скорее напоминает дикий период первоначального накопления капитала, чем утопическое «царство разума». Ведь капиталистическое производство продолжает использовать детский труд. Из 1,15 миллиарда детей в мире по крайней мере 100 миллионов не имеют крыши над головой, а 200 миллионов работают — причем к 2000 году их число предположительно достигнет 400 миллионов. Только в Азии насчитывается 146 миллионов детей, работающих на промышленных предприятиях. В северных странах также сотни тысяч детей работают, чтобы пополнить доход семьи или чтобы выжить. Кроме того, множество детей занято в индустрии удовольствий: по данным ООН, каждый год миллион детей попадают в клоаку детской проституции.
Безработица и социальная незащищенность миллионов трудящихся во всем мире — вот реальность, которая, похоже, еще долго будет сохраняться. В странах Организации экономического сотрудничества и развития безработица выросла с 3,8% в 1966 году до 6,3% в 1990-м. В Европе она поднялась с 2,2% до 6,4%. Глобализованный рынок уничтожает мелкие и средние предприятия. С исчезновением местных и региональных рынков эти предприятия, лишившись защиты, не могут выдержать конкуренции транснациональных монстров. В результате миллионы наемных работников оказываются без работы. Вот еще одна нелепость неолиберализма: никаких новых рабочих мест, а производство растет — ООН говорит о «росте в отсутствие занятости».
Но это еще не все. Работники вынуждены соглашаться на нестабильные условия. В результате мы имеем возросшую социальную незащищенность, более длинный рабочий день и менее высокую зарплату. Это — последствия глобализации и бурного роста сферы обслуживания. В результате всего этого получается некий своеобразный излишек: лишние люди, ненужные новому мировому порядку, так как они не производят больше, не потребляют больше и не берут больше кредитов в банках. Короче, их можно выбросить за борт. Изо дня в день финансовые рынки навязывают свои законы государствам и группам государств. Они перетасовывают жителей этих государств. А в конце констатируют, что лишние люди все еще есть. И вот в результате получилась фигура, напоминающая треугольник, представляющая пирамиду мировой эксплуатации.
Фрагмент № 3. Миграция, кошмар скитаний. Фигура № 3 представляет собой круг.
Выше мы уже говорили о том, что в результате третьей мировой войны образовались новые территории (бывшие социалистические страны), оказавшиеся без хозяина, которые можно завоевывать, а также другие, которые можно отвоевывать и перезахватывать. Отсюда — триединая стратегия рынков: стремительное распространение «региональных войн» и «внутренних конфликтов»; преследование капиталом нетипичных целей накопления; мобилизация большого количества наемных работников. В результате миллионы людей стронулись с места, и мы имеем грандиозное переселение народов. «Иностранцы» в «мире без границ», обещанном победителями в холодной войне, они страдают от ксенофобных преследований, нестабильности заработка, утраты своей культурной принадлежности, полицейских репрессий и от голода, не говоря уже о крайних случаях — когда попадают в тюрьму или становятся жертвой убийства.
Кошмар эмиграции, каковы бы ни были ее причины, продолжает нарастать. Число зарегистрированных в Верховном комиссариате ООН беженцев буквально взорвалось, превысив в 1995 году 27 миллионов (по сравнению с 2 миллионами в 1975 году). Миграционная политика неолиберализма нацелена прежде всего на дестабилизацию мирового рынка труда, а не на сдерживание иммиграции. Четвертая мировая война с ее механизмами разрушения-сокращения населения, реконструкции-реорганизации влечет за собой перемещение миллионов людей. Их судьба — скитания; несчастья преследуют их — ведь они представляют собой вечную угрозу для тех, у кого есть работа, а поэтому их присутствие порождает расизм и ксенофобию.
Фрагмент № 4. Финансовая и преступная глобализация. Фигура № 4 представляет собой прямоугольник.
Если вы думаете, что преступный мир синонимичен потустороннему миру, мраку и безвестности, вы заблуждаетесь. В период «холодной войны» организованная преступность приобрела более респектабельный образ. Она не только начала функционировать как современное предприятие, но также глубоко проникла в политические и экономические структуры национальных государств. С началом четвертой мировой войны организованная преступность вышла на мировую арену и приобрела международный характер. Криминальные структуры пяти континентов восприняли и усвоили «дух мирового сотрудничества» и, объединившись, совместно участвуют в завоевании новых рынков. Они вкладывают в легальные предприятия, и не только для отмывки грязных денег, но и для приобретения капитала для нелегальных дел. Предпочтение отдается следующим видам деятельности: недвижимость класса «люкс», предприятия досуга, средства массовой информации и… банки.
Али Баба и сорок банкиров? Хуже. Коммерческие банки используют грязные деньги для своих легальных операций. Согласно отчету ООН, «развитию преступных синдикатов способствовали программы структурной перестройки, которые страны-должники были вынуждены принять, чтобы получить доступ к кредитам Международного валютного фонда «. Организованная преступность рассчитывает также на оффшорные зоны. Таковых насчитывается около 55 — одна из них, Каймановы острова, является пятым по величине банковским центром и имеет больше банков и зарегистрированных юридических лиц, чем жителей. Помимо отмывания грязных денег эти зоны помогают также избегать уплаты налогов. Именно в этих местах происходят контакты между правительственными чиновниками, бизнесменами и мафиозными главарями.
И вот получилось прямоугольное зеркало, в котором легальное и нелегальное меняются отражениями. С какой стороны зеркального стекла находится преступник? И с какой его преследователи?
Фрагмент № 5. Законное насилие незаконной власти? Фигура № 5 представляет собой пятиугольник.
В стриптиз-баре глобализации государство уже разделось почти донага, оставив при себе лишь последнюю, необходимейшую свою функцию — функцию подавления. В условиях, когда его материальная база разрушена, суверенитет и независимость аннулированы, а политическое лицо стерто, национальное государство превращается просто в службу безопасности при мегакорпорациях. Вместо того чтобы направлять государственные средства на социальные нужды, оно тратит их на бесконечное совершенствование своего аппарата подавления, позволяющего ему более эффективно контролировать общество.
А что же делать, если насилие закономерно в условиях рынка? Как разграничить законное и незаконное насилие? Где граница между ними? Какой монополии на насилие могут требовать бедные национальные государства, когда любой такой монополии противостоит свободная игра предложения и спроса? Разве мы не продемонстрировали во фрагменте № 4, что организованная преступность, властные структуры и финансовые центры теснейшим образом связаны между собой? Разве не очевидно, что организованная преступность располагает настоящими армиями? Нет, монополия на насилие больше не принадлежит национальным государствам: рынок пустил ее с молотка…
Если же при оспаривании монополии на насилие обращаться не к законам рынка, а к интересам «низов», тогда мировая власть столкнется с соперником. Это одна из наименее изученных (и наиболее осуждаемых) сторон вызова, брошенного коренным населением, создавшим вооруженную Сапатистскую армию национального освобождения, против неолиберализма и во имя человечества. Символом американской военной мощи является Пентагон. Новая мировая полиция хочет, чтобы армии и национальные полиции превратились в службы безопасности, гарантирующие порядок и стабильность в неолиберальных мегаполисах.
Фрагмент № 6. Мегаполитика и карлики. Фигура № 6 представляет собой бесформенную мазню.
Мы уже говорили о том, что национальные государства подвергаются нападению со стороны финансовых рынков, которые растворяют их во чреве мегаполисов. Но неолиберализм ведет свою войну не только при помощи «объединения» народов и регионов. Его стратегия деструкции-сокращения населения и реконструкции-реорганизации помимо всего прочего вызывает трещины и разломы внутри национальных государств. Это один из парадоксов этой четвертой мировой войны: призванная уничтожить границы и объединить народы, она на самом деле множит границы и распыляет народы.
Если кто-то еще сомневается, что эта глобализация и есть мировая война, достаточно вспомнить конфликты, которые спровоцировали распад Советского Союза, Чехословакии и Югославии, павших жертвами кризисов, подрывающих экономический фундамент национальных государств и их единство. Строительство мегаполисов и раздробление государств являются в одинаковой степени последствиями разрушения национальных государств. Следует ли здесь вести речь о двух различных явлениях? Не есть ли это симптомы и предвестники грядущего мегакризиса? Или эти факты не связаны между собой?
Отмена торговых границ, взрыв развития телекоммуникационных средств, мировые компьютерные сети, могущество финансовых рынков, международные соглашения о свободе торговли — все это вносит свою лепту в разрушение национальных государств. Парадоксальным образом глобализация порождает раздробленный мир, состоящий из изолированных, наглухо закупоренных закутков, между которыми переброшены хлипкие мостки экономических связей. Это мир разбитых зеркал, отражающих бесполезное мировое единство неолиберальной головоломки.
Неолиберализм не только раскалывает мир, который собирался объединять, но и создает политико-экономический центр, командующий военными операциями. Поэтому необходимо говорить о мегаполитике. Мегаполитика соединяет вместе политики национальных государств и сводит их воедино в одном мировом центре, построенном на логике рынка. Именно во имя и в интересах рынка развязываются войны, выдаются кредиты, покупаются и продаются товары, ведутся дипломатические игры, объявляется экономическая блокада, предоставляется политическое убежище, принимаются иммиграционные законы, рвутся дипломатические отношения, вкладываются инвестиции. Короче, здесь решаются жизненно важные для целых народов вопросы.
Финансовые рынки не обращают внимания на политический окрас руководителей государств: с их точки зрения единственно важным является выполнение экономических программ. Финансовые критерии прилагаются ко всему. Хозяева мира могут мириться с существованием левого правительства при условии, что оно не будет принимать никаких мер, способных повредить интересам рынков. Но они никогда не станут мириться с политикой, идущей вразрез с господствующей моделью.
С точки зрения мегаполитики национальные политики проводятся карликами, которые должны подчиняться диктату финансовых гигантов. И будет так… до тех пор, пока карлики не взбунтуются. И вот получилось нечто, символизирующее мегаполитику. Оно совершенно бесформенно и нелогично.
Фрагмент № 7. Очаги сопротивления. Фигура № 7 представляет собой очаг.
«Прежде всего прошу тебя не путать Сопротивление с политической оппозицией. Оппозиция не противостоит власти, и ее высшая форма происходит из оппозиционной партии, в то время как Сопротивление по определению не может быть партией: оно предназначено не для управления… а для сопротивления» (Томас Сеговия). Очевидная непреложность глобализации наталкивается на упрямое сопротивление действительности. В то время как неолиберализм ведет свою войну, во всем мире возникают группы протеста, очаги сопротивления. Империя финансистов с туго набитыми карманами встретилась лицом к лицу с бунтом очагов сопротивления. Да, очагов. Всевозможных размеров, цветов и форм. Единственное, что их объединяет, — стремление сопротивляться «новому мировому порядку» и преступлению против человечества, которым является эта четвертая мировая война.
Неолиберализм хочет подчинить себе миллионы людей и избавиться от «избыточного» населения. Но эти «лишние» люди взбунтовались. Женщины, дети, старики, молодежь, туземцы, экологи, гомосексуалисты, лесбиянки, ВИЧ-инфицированные, рабочие и все те, кто не вписывается в новый мировой порядок, объединяются для борьбы. Те, кого выплюнула «современность», создают сеть сопротивления. В Мексике, например, в целях выполнения Программы интегрального развития перешейка Теуантепек власти хотели бы создать огромную промышленную зону. Эта зона будет включать комбинат для переработки трети мексиканской сырой нефти и производства продуктов нефтехимии. Будут построены межокеанские транзитные пути: дороги, канал и железнодорожная линия через перешеек. Два миллиона крестьян станут работать на этих заводах. Также на юго-востоке Мексики в Лакандонском лесу начинается осуществление долговременной программы регионального развития, которая предполагает отдать в распоряжение капиталу туземные земли, богатые не только человеческим достоинством и историей, но и нефтью и ураном.
Эти проекты приведут к расчленению Мексики, когда юго-восток выделится в отдельную зону внутри страны. Фактически они являются частью стратегии ликвидации сопротивления, образуя этакие «клещи», которые должны сдавить очаг антинеолиберального бунта, зародившегося в 1994 году: в центре находятся территории мятежного коренного населения, объединившегося в Сапатистскую армию национального освобождения. По поводу туземных мятежников необходимо сделать одну оговорку: cапатисты полагают, что в Мексике восстановление и защита национального суверенитета являются частью антилиберальной революции. Однако парадоксальным образом САНО обвиняют в желании расколоть страну.
В действительности к сепаратизму призывают лишь предприниматели штата Табаско, богатого нефтью, а также федеральные депутаты из Чьяпаса и члены Институционно-революционной партии (ИРП). Что касается сапатистов, они думают, что защита национального государства в условиях угрозы глобализации необходима, и что попытки разбить Мексику на куски исходят от правящей группировки и не отражают подлинных потребностей автономии индейских народов.
САНО и все туземное национальное движение не стремятся к отделению индейских народов от Мексики. Они хотят добиться признания в качестве неотъемлемой составной части страны, имеющей, однако, свою специфику. Они мечтают о Мексике, построенной на принципах демократии, свободы и справедливости. Если САНО защищает национальный суверенитет, то федеральная армия Мексики защищает правительство, которое разрушило материальную базу этого суверенитета и которое теперь помимо дельцов наркобизнеса собирается отдать страну еще и иностранному капиталу.
Сопротивление неолиберализму не ограничивается горами юго-востока Мексики. В других районах Мексики, в Латинской Америке, в Соединенных Штатах и в Канаде, в маастрихтской Европе, в Африке, в Азии и в Океании множатся очаги сопротивления. У каждого — своя особая история, свои характерные особенности, требования, своя борьба и свои успехи. Если человечество хочет выжить и развиваться дальше, его единственная надежда находится в этих очагах, которые образованы изгоями, неугодными, лишними людьми. Это всего лишь один пример очага сопротивления, и я не придаю ему большого значения. Примеров так же много, как случаев сопротивления, и они столь же разнообразны, как мир людей. Поэтому вы можете изобразить любой очаг по вашему выбору.
***
Теперь, когда вы нарисовали, раскрасили и вырезали эти семь фрагментов, вам стало очевидно, что они не складываются в единое целое. Вот в чем проблема: глобализация вознамерилась соединить куски, которые не стыкуются между собой. По этой причине, а также по другим, которые у меня нет возможности раскрывать в данной статье, необходимо строить новый мир. Мир, который мог бы вмещать в себя множество миров, мог бы вместить в себя все миры.
Постскриптум, в котором рассказывается о снах, рожденных любовью.
Море покоится у моих ног. Века и тысячелетия оно разделяет наши несчастья, сомнения и сны, и сейчас оно дремлет вместе со мной в горячей душной ночи леса. Я вижу, как оно волнуется, будто хлебные поля моих снов. И опять я восхищаюсь его постоянством: все такое же прохладное и спокойное оно лежит у моих ног. Жара поднимает меня с постели, вкладывает в мою руку перо, и Антуан оживает на странице, как будто время повернулось вспять и мы опять вместе…
Я попросил старого Антуана пойти со мной в экспедицию к низовьям реки. Мы не взяли с собой почти никакой еды. Много часов шли по течению и уже выбились из сил от голода и жары. После полудня нам встретилось стадо кабанов, и мы решили отправиться за ними вслед. Уже в темноте мы догнали их, но вдруг огромная дикая свинья отделилась от стада и набросилась на нас. Я бросил ружье и стрелой взлетел на ближайшее дерево. Старый Антуан спокойно встретил опасность и, вместо того чтобы пуститься бежать, встал за кусты. Огромный кабан бросился на него и зажал среди ветвей и колючек. И вместо того чтобы попытаться высвободиться, старый Антуан поднял свой старый карабин и с одного выстрела обеспечил нам ужин.
На рассвете, закончив чистить свою новую автоматическую винтовку М-16 калибра 5,56 мм, с регулируемой скорострельностью, дальнобойностью в 460 метров, телескопическим прицелом и магазином на 90 патронов, я начал заполнять свой походный дневник. Опустив подробности, я сделал следующую краткую запись: «Встретили кабанов, и А. убил одного. Высота 350 метров. Дождя не было».
Сидя у огня в ожидании, пока мясо зажарится, я говорю старому Антуану, что моя доля мяса пригодится для праздников, которые мы устраиваем в лагере. «Праздников?» — спрашивает он, вороша угли. «Да, всегда найдется повод для вечеринки». И я пускаюсь в подробный доклад о знаменательных датах исторического календаря и памятных датах сапатистов. Старый Антуан слушает меня в молчании. Думая, что ему это неинтересно, я устраиваюсь спать. Уже в полудреме вижу, как старый Антуан берет мою тетрадь и что-то там пишет. На следующий день после завтрака мы делим мясо и идем каждый в свою сторону. В лагере я отчитываюсь о происшедшем и показываю свои записи. «Но это не твой почерк», — говорят мне и показывают лист в тетради. Я смотрю и вижу, что после моей записи Антуан написал крупными буквами: «Если одновременно нет возможности иметь и разум, и силу, всегда выбирай разум, а силу оставляй врагу. Сила может помочь выиграть многие битвы, но всю войну при помощи одной только силы не выиграешь никогда. Тут нужен разум. Сильный никогда не сможет из своей силы высечь разум, а мы всегда сможем из разума высечь силу». И пониже, маленькими буквами: «Веселых праздников». Понятно, я больше не был голоден. А сапатистские праздники, как правило, всегда бывали веселыми.
