Дедем де Гельдер. Наполеоновская армия в Белоруссии

ДЕДЕМ ДЕ ГЕЛЬДЕР. НАПОЛЕОНОВСКАЯ АРМИЯ В БЕЛОРУССИИ
Неприятельская армия совершила отступление бесподобно ; это движение делает честь ее генералам и дисциплине солдат. 27-го июля вечером нас отделял от нее глубокий овраг. Линия русских войск тянулась вправо и влево. По утру, на рассвете русское войско исчезло, как бы по мановению волшебного жезла. Каждый из нас искал его и удивлялся тому, что его не видно; но наше удивление возросло, когда, несмотря на быстроту нашего форсированного марша, нам не удалось уже не говоря отыскать русскую армию, но даже напасть на ее след.
Пройдя три версты за Витебск, мы не могли еще определить, в каком направлении совершилось отступление русских. Нигде не было ни одной павшей лошади, ни разбитой повозки, ни отсталого солдата.
Однако самомнение французов было так велико, что я сам был свидетель, как некоторые генералы сердились, если кто-либо выражал свое удивление по поводу этого отступления. Я дерзнул во всеуслышание выразить свое удивление. Мне отвечали холодно, что слово «отступление» не существует в словаре французской армии! Это не помешало мне пожелать в душе, чтобы наша армия, через несколько времени, также блистательно совершила бы свое отступление.
Запасы риса и муки были уже початы. Мои лошади зачастую голодали.
Бывая в гостях у графа Дарю или у генерала Матье-Дюма, я приносил вечером один или два беленьких хлебца моим полковникам, в виде лакомства, а эти господа, желая отплатить мне за внимание любезностью, посылали мне, в виде большого подарка, по половине ржаного хлеба для моих солдат. По этому можно судить, каково было наше положение во время нашего триумфального шествия…
В течение двенадцати дней, которые я стоял лагерем в двух верстах от Витебска, мне пришлось, чтобы не умереть с голода, посылать партии людей за провиантом для моих баталионов и для главного штаба. Эти партии отправлялись за пять, за шесть верст, переправлялись даже за реку и возвращались обыкновенно с хорошей добычей; но некоторые из них попадались в руки казакам. Известно, что мародерство действует на армии развращающим образом, уничтожает дисциплину, способствует дезертирству и вызывает со стороны солдат жестокие поступки, коими они потом хвастаются; слушая их, я содрогался. Война ожесточает человеческие сердца. Новобранцы были кротки и человеколюбивы, многие же из старых солдат утратили всякое нравственное чувство.
Некоторые корпуса соблюдали обыкновенно порядок и дисциплину даже при отступлении. Голландцы менее всего переносили лишения, форсированные переходы, холода. Их нравственный дух был вскоре поколеблен.[…] Наполеон надеялся, что в Витебске к нему явится русская депутация для переговоров, но он ошибся в своих расчетах.
Император созвал совет, на котором обсуждался вопрос о том, куда идти — на Петербург или на Москву, или же остановиться, организоваться в Польше, устроить продовольственные магазины и прежде, нежели идти далее, уничтожить русскую армию, возвращающуюся с турецкой границы. Была сделана попытка войти в сношение с казаками, которым подали надежду на образование независимого государства . Ответ получился неопределенный, уклончивый, даже отрицательный. Казаки дали понять, что они не видели никакой выгоды уйти из-под русского владычества, чтобы попасть под власть Наполеона, от которого они могли ожидать не столько свободы, сколько деспотизма.
В окрестностях Витебска население проявило революционные чувства. Помещики со всех сторон стали обращаться к витебскому губернатору, генералу Шарпантье, с просьбою прислать охрану для их защиты от крестьян, которые грабили помещичьи дома и дурно обходились с самими помещиками ( я сам видел, как многие семейства переехали в Витебск, заботясь о своей безопасности). Я полагаю, что император мог бы возбудить восстание в русских губерниях, если бы он хотел дать волю народу, так как народ этого ожидал, но Наполеон был уже в то время не генерал Бонапарт, командовавший республиканскими войсками. Для него было слишком важно упрочить монархизм во Франции, и ему трудно проповедовать революцию в России.