Из стенограммы III съезда РСДРП (6 заседание)

ИЗ СТЕНОГРАММЫ III СЪЕЗДА РСДРП
ЗАСЕДАНИЕ ШЕСТОЕ
15 (28) апреля, утреннее
Председатель предлагает приступить к обсуждению вопроса о вооруженном восстании.
Лесков [Романов]. В вопросе о вооруженном восстании совершенно правильно были разделены принципиальная и практическая сторона этого вопроса. При обсуждении принципиальной стороны главное внимание должно быть обращено не на вопрос о том, допустимо ли с точки зрения принципов социал-демократии вооруженное восстание, тут доказывать нечего, а на другой вопрос, – представляется ли в данный момент вооруженное восстание единственным средством защиты интересов пролетариата. При обсуждении практической стороны дела надо уделить более внимания вопросу о состоянии пролетариата, о степени подготовленности его в смысле настроения, так как это обусловливает собою техническую и практическую постановку дела. Вот рамки, в которых должно происходить обсуждение вопроса.
Орловский [Боровский]. Положения первого из выслушанных докладов, обнимающие теоретическую сторону рассматриваемого вопроса, я разделяю вполне. Относительно же второго доклада должен оказать, что он не полон. Доклады должны быть в соответствии между собою. В докладе т. Воинова выдвигалась идея о необходимости организовать восстание. Доклад т. Максимова страдает отсутствием практических указаний для такой организации. В докладе делается много интересных замечаний о сопутствующих явлениях, но о самой организации восстания говорится очень мало, а это вопрос коренной.
Я остановлюсь на трех пунктах.
1) Наша партия совершенно не приспособлена к выполнению задачи по организации вооруженного восстания. До сих пор она, будучи децентрализована, приспособлена лишь к местной агитации и пропаганде. Но когда мы готовимся к вооруженному восстанию, которое является актом общерусским, необходимо организовать партию на строго централистических началах. Тов. Максимов не прав, думая, что боевые дружины должны находиться в ведении местных комитетов. Между местной и общей работой не должно быть конкуренции, и боевые дружины должны находиться в ведении центральных учреждений.
2) Для выполнения предстоящих задач нужны специальные организации. Так, например, в предстоящем восстании чрезвычайно важное значение будет, вероятно, иметь стачка железнодорожных служащих, которые разбросаны по линии, тогда как наши силы сосредоточены главным образом в городах. Поэтому для работы среди железнодорожных служащих нужна специальная организация. Необходима затем особая военная организация и другие. Для объединения работы таких специальных организаций и для координирования их деятельности в решительные моменты необходимо, чтобы руководство исходило из одного центра.
3) Я думаю, что вооруженное восстание начнется и кончится в нескольких центрах; поэтому ваши центральные учреждения должны иметь возможность сосредоточить главные силы в нужных пунктах, хотя бы для этого пришлось обескровить работу в некоторых других пунктах. У социал-демократии сил мало даже для ведения работы в мирное время, и лишь благодаря тому, что в Петербурге было сосредоточено много сил, удалось провести так удачно агитацию с комиссией Шидловского. Силы эти были оторваны от работы в других местах, но иногда приходится жертвовать интересами местной работы ради интересов движения в целом.
Барсов [Цхакая]. Принципиальная сторона ясна; другое дело – практическая сторона вопроса. Жизнь не подготовила еще нас к вооруженному восстанию. У нас нет опыта. Учителями нашими и в этом отношении должны являться Маркс и Энгельс, – у них надо учиться: это не только великие теоретики, но и практики. Они пережили 1848 год, слова Маркса писаны кровью.
Перед будущим нашим центром стоит задача руководить движением с военно-технической стороны. Будущему ЦК съезд должен дать точную инструкцию в этом отношении. Я добавил бы, что задача ЦК будет состоять не только в том, чтобы организовать это дело, но и специализировать эту функцию, объединив все попытки в этом направлении. Далее, я против сосредоточения всех сил в центрах. Роль ЦК заключается в организации восстания; он должен найти силы, организовать ядро революционной армии среди городского пролетариата, среди крестьян, студентов с.-д., ремесленников, стоящих на точке зрения социал-демократии. Съезд должен указать будущему ЦК, как он должен использовать эти силы. Это дело чрезвычайной важности, а потому в обсуждении торопиться не нужно, – необходимо как можно тщательнее обдумать инструкцию для ЦК. Местные товарищи и рады бы учиться, но для этого нет часто ни времени, ни возможности. ЦК должен помочь им своими указаниями.
Андреев [Алексеев]. Я коснусь вопроса о вооруженном восстании только с теоретической стороны. Свержение существующей государственной власти становится неизбежной необходимостью, когда эта власть упорно отказывается идти навстречу насущным запросам жизни. Относительно чуткости нашего самодержавного правительства тут не может быть двух мнений. Если оно не смогло оценить силы такого противника, как Япония, и своей авантюристской внешней политикой ввергло страну в бедственную войну, то где ручательство, что оно сумеет оценить силу поднимающихся против него общественных элементов?
Революция неизбежна, а раз это так, то необходимо организовать ее, чтобы с наименьшей затратой сил достичь наибольших результатов. Несмотря, однако, на материальный и моральный урон, понесенный самодержавием в настоящей войне, оно еще слишком сильно, чтобы пролетариат мог помериться с ним один на один. Оно располагает армией, полицией, административным аппаратом, покрывающим сетью всю страну. Поэтому пролетариату для свержения самодержавия приходится искать союзников. Таким союзником может быть крестьянство. Союз с крестьянством не представляет для пролетариата опасности. При своей разбросанности, с одной стороны, и темноте – с другой, крестьянство не может взять на себя политической инициативы, не может подчинить пролетариат своему политическому руководству, а скорее само подчинится руководству пролетариата.
Экономические стремления крестьянства – стремление к захвату помещичьих земель – конечно, ничего социалистического в себе не заключают, но удовлетворение их будет способствовать развитию производительных сил в земледелии: часть продуктов или ценности продукта, отдаваемая теперь крестьянами помещикам за пользование арендуемой землей и потребляемая помещиками непроизводительно, пойдет пли на улучшение питания или на приобретение земледельческих орудий и т. п., т. е. получит производительное назначение… (Председатель просит держаться ближе к теме.) Я не согласен с теми, кто думает, что восстание может начаться и кончиться в одном или нескольких крупных центрах.
Чтобы быть успешным, восстание должно быть повсеместным. Необходимо отметить, что в ходе восстания дело не ограничится только свержением политического режима. Вместе с свержением предержащих властей, рабочие постараются избавиться хотя отчасти от той кабалы, в которой их держат капиталисты, постараются о сокращении рабочего дня, повышении заработной платы и т. д. Когда правительство свергается, свергнувшая его сила сама становится правительством, и если пролетариату будет принадлежать решающая роль в деле свержения самодержавия, то вопрос об участии его представителей во временном революционном правительстве решается сам собою. Некоторые с.-д. предполагают возможность созыва учредительного собрания царем-самодержцем и отмены самодержавного режима в стенах учредительного собрания. Такой идиллический взгляд оказывается в обращении «К пролетариату всей России», выпущенном участниками конференции, представителями центральных комитетов: РСДРП, Бунда, Лат. СДРП и Рев. укр. партии. Самодержавный режим должен быть фактически свергнут прежде, чем станет возможно созвать Учредительное собрание в действительном смысле этого слова. Учредительное собрание может только дать юридическую санкцию совершившемуся факту.
Ленин. Тут говорилось, что принципиально вопрос достаточно ясен. Однако, в с.-д. литературе имелись заявления (см. «Искру» № 62 и предисловие т. Аксельрода к брошюре Рабочего) такого рода, которые показывают, что вопрос не так уж ясен. «Искра» и Аксельрод толковали о заговорщичестве, высказывали опасения, что о восстании будут думать слишком много. Оказалось, однако, что думали слишком мало… В предисловии к брошюре Рабочего т. Аксельрод говорит, что дело может идти лишь о восстании «одичалых масс народа». Жизнь показала, что дело идет не о восстании «одичалых масс», а о восстании сознательной массы, способной к организованной борьбе. Вся история последнего года показала, что мы недооценивали значение и неизбежность восстания. Надо обратить внимание на практическую сторону дела. Тут чрезвычайно важен опыт практиков и рабочих – петербургских, рижских, кавказских. Поэтому я высказался бы за то, чтобы товарищи поделились своим опытом, – это придаст практический, а не схоластический характер нашим прениям. Надо выяснить, каково настроение пролетариата, сознают ли рабочие себя способными бороться и руководить борьбой. Необходимо подвести итог коллективному опыту, который до сих пор не был обобщен.
Зимин [Красин]. У нас о восстании идет много разговоров между представителями двух фракций. Вопрос идет о том, можно ли вооружить всю массу народа. С.-д. партия не может брать на себя задачу организовать восстание в его целом. Она не может явиться руководителем восстания, как это было в Италии (Гарибальди). Поэтому главная задача ее – пропаганда идеи восстания, призыв к самовооружению масс, вооружение и обучение пролетариата. Организация боевых дружин может сыграть большую роль. Эти организации могут сыграть роль ячеек, около которых в момент восстания выкристаллизируются остальные элементы. Распространен взгляд на восстание, как на нечто статическое. Я думаю, что мы должны рассматривать подготовку восстания, как процесс динамический. Мало заготовить бомбы и оружие, надо уметь владеть оружием, действовать солидарно. Нельзя откладывать военные действия до момента решительного восстания, нужно приобретать навык. Мне кажется, что в понятие подготовки восстания входят отдельные попытки актов восстания. Отдельные террористические акты в Польше и Литве, последовательность этих актов – указывают на то, что мы имеем дело с намерением накопить военный опыт, который окажется драгоценным при дальнейшей борьбе. Необходимо подготовить отдельные частичные выступления, например, в виде вооруженных митингов. Мы не можем довольствоваться одним умением владеть оружием, недостаточно пробной стрельбы, надо научиться устраивать вооруженные демонстрации.
Филиппов [Румянцев]. Я благодарен председателю за реальную постановку вопроса. Я должен сказать, что доклады и резолюция меня не удовлетворяют. Вопрос мало разъяснен, мало практических указаний и опыта. Меня интересует тот вопрос, который задал т. Лесков. Можно ли считать доказанным, что в настоящий момент главная задача социал-демократии – организация восстания? Если мы ставим такую задачу, мы должны знать, что эта задача отодвигает на задний план все остальные задачи нашей практической работы. Насколько я принимал участие в практической работе и наблюдал, у меня сложилось представление, что вопрос о вооруженном восстании назревал еще до 9 января. Одним из существенных приемов борьбы были политические демонстрации. Вначале эти демонстрации проходили мирно, без особых последствий. Но в последнее время положение дела изменилось: каждая демонстрация разгонялась вооруженной силой. Создалась такая альтернатива: не устраивать демонстраций – значило отказаться от практического выступления, выводить массы безоружными – значило подставлять рабочих под пули, штыки и нагайки. Вопрос о демонстрациях за последний год стал больным и острым вопросом. Еще задолго до 9 января многие пришли к убеждению, что время мирных демонстраций прошло, – необходимо подготовиться к вооруженным демонстрациям. 9 января дало в этом отношении дальнейший толчок. Петербург оглашался воплем рабочих: дайте нам оружие! Вопрос о вооруженном восстании стал на конкретную почву, и местной организации пришлось конкретно отвечать на него, не имея ни сил, ни опыта. Вопрос этот выдвинулся самой жизнью, а не выдуман в кабинетах теоретиков. Я думаю, что так обстояло дело в Польше, Прибалтийском крае, на Кавказе и в Москве; в Москве, – вероятно, менее остро. Мне кажется, что в настоящий момент нет уже настроения, которое могло бы вылиться в вооруженное восстание. Но это не значит, что вопрос о вооруженном восстании снимается с очереди. Он приобретает только другую постановку. Мирного разрешения политического кризиса ожидать нельзя. Правительство, если бы даже оно поняло современное положение вещей, все равно не сумеет провести нужные политические реформы, которые удовлетворили хотя бы мирную оппозицию. Только революционная вспышка может столкнуть правительство с мертвой точки. Наступит новое 9 января в том смысле, что ход экономической и политической жизни заставит рабочие массы заявить свои требования в форме открытых демонстраций на улицах и площадях, и такое выступление превратится в вооруженное столкновение с правительством. Наша задача – подготовить успешный исход этого столкновения. Но это не значит, что этим отодвигается на задний план обычная наша работа, которая велась н ведется до сих пор.
Переходя к вопросу о практической возможности вооруженного восстания, я должен заметить, что думать о возможности организовать восстание по всей России – чистейшая утопия. Надо заранее учесть это обстоятельство в своей подготовительной работе. Уже наметились главнейшие очаги революции. Это – Петербург, Москва, еще несколько больших городов внутренней России, Польша, Кавказ, города Прибалтийского края. Наша задача – позаботиться о том, чтобы в момент вооруженного восстания деятельность этих очагов движения была координирована. Это достижимо. В Польше есть правильная организация. На Кавказе наши товарищи, без сомнения, смогут овладеть движением. В прибалтийских городах национальные с.-д. организации также могут этого достигнуть.

Перехожу к вопросу о крестьянском движении. Было бы утопией рассчитывать, что удастся вовлечь крестьянство в правильную организацию вооруженного восстания. Единственно, что можно сделать, это – приурочить восстание к моменту наибольшего развития аграрных волнений. Важно не дробить революционную энергию, как это делалось до сих пор. Стачки были разрознены, поэтому значение их очень ослаблялось. Я боюсь, что и в дальнейшем отдельные места и слои будут выступать разновременно и раздробленно. Поэтому наша задача должна состоять в том, чтобы, вооружив отдельные передовые элементы, постараться все движение приурочить к наиболее острому моменту аграрных волнений. Нельзя, конечно, рассчитывать на устройство единовременной стачки, но если бы удалось на протяжения небольшого промежутка времени, 2–4 недель, сосредоточить движение, то это было бы большим успехом. Тов. Воинов говорил, что стачечное движение носило политический характер, говорили в таком же смысле о движении среди мелких служащих и прочих. Это – ошибка. Мелкая буржуазия была, конечно, охвачена движением. Стачка дала толчок этим неорганизованным элементам, подняла их настроение. Но переоценивать значение этого движения не следует. Эти элементы почти не заявляли политических требований. Я не хочу сказать, чтобы эти стачки не имели политического значения, но политического протеста в них было мало.
Вопросов военно-технических я не стану касаться, – область эта мне совершенно незнакома. Такое специальное дело требует специальных знаний, и я думаю, что нам не следует сосредоточивать свое внимание на этих вопросах. Необходимо образовать специальные учреждения при партии.
Диогенов [Шевелкин]. Я очень рад, что перешли, наконец, к ознакомлению с опытом товарищей. Это можно было сделать, во-первых, так, как предлагал я, – познакомившись предварительно с отчетами приехавших товарищей. Второй способ ознакомления – тот, который предложил т. Ленин, а именно, чтобы при обсуждении вопросов о вооруженном восстании каждый приводил свой опыт. Такой способ хуже предложенного мною, так как при обсуждении вопроса о вооруженном восстании не каждый делегат может использовать данные прошедшего перед его глазами опыта во всей их целостности и полноте; излагая же свой отчет, каждый лучше и полнее мог бы познакомить с этим опытом. Приступать к обсуждению вопроса о вооруженном восстании, до ознакомления с отчетами товарищей, я не могу. Тов. Воинов сказал, что партия – это принцип. Но дело не только в принципе. Необходимы конкретные и практические указания центральным учреждениям, необходимо указать, как мы будем прилагать принцип. У партии должна быть общая схема работы, которая должна проводиться всегда, независимо ни от каких обстоятельств.
Эта схема такова:
1) организация связей с массой,
2) демонстрации – сначала мирные, потом – вооруженные и
3) восстание.
Мы не можем перескакивать [через] опыт, которого еще не успели приобрести. Хотя мы можем проделывать его ускоренным темпом, но все же цельность плана должна быть соблюдена. Должна быть выработана схема. Это – самая важная наша задача, а выработать этот общий план возможно лишь по ознакомлении с отчетами делегатов.
Константинов [Владимиров]. Тов. Диогенов говорил о том, что важно познакомиться с отчетами отдельных товарищей. Я ожидаю сообщений главным образом представителей больших городов. Для работы в мелких центрах вопрос о вооруженном восстании имеет важное значение. Я сужу по настроению в Гомеле, Могилеве и др. местах. Настроение повышенное, рабочие ходят на собрания вооруженные. Приходилось часто решать вопрос о столкновении с войском. Нам важно знать, как относятся к отдельным вооруженным столкновениям. Если бы мы знали настроение петербургских рабочих, то мы знали бы, что нам делать. Если в каких-нибудь местах начнется восстание, то это может явиться побудительным мотивом к восстанию в других городах. Заняться организацией вооруженного восстания в мелких городах было бы очень важно. В тех местах, куда известия попадали быстро, настроение было более приподнятое, куда известия попадали с замедлением, – настроение было хуже. У Бунда осведомленность поставлена хорошо, и потому-то его деятельность так успешна. Мне кажется, что необходимо хорошо поставить осведомление масс.
Спорный вопрос – кого надо вооружать, отдельных рабочих или массы. Но в небольших центрах вооружение даже отдельных рабочих очень трудно. Организация Бунда закупает оружие и продает его по дешевой цене желающим.
Тов. Орловский высказал мысль, что вся работа должна быть сосредоточена в центрах. Это не верно. Всеобщая стачка возможна тогда, когда на местах будет сорганизовано вооружение. Поэтому ЦК должен обратить внимание на то, чтобы укрепить и упрочить связи с массой, так как работников на местах почти нет, – стачка железнодорожных рабочих до сих пор мало подготовлена, а между тем эта работа имеет огромное значение. Следовало бы издавать железнодорожный листок. Необходимо проводить мысль, что в момент общего восстания всего легче добиться экономических улучшений.
Среди армии личная пропаганда почти невозможна. Надо посвятить все силы письменной пропаганде. Необходимы специальные листки для солдат. Что касается крестьянского движения, то у нас в тех местах, куда известия попали своевременно, настроение было приподнятое. Нужно организовать дело осведомления всех групп населения.
Осетров [Аристархов]. Я нахожу, что, хотя решающая роль в революционном движении будет, несомненно, принадлежать крупным центрам, все же для успешного исхода этого движения будет безусловно необходима активная поддержка провинции. Эта поддержка не только увеличит энергию восставших, но будет способствовать и дезорганизации правительства. Напомню громадное впечатление, которое производило распространение почти на всю Россию стачки, возникшей после 9 января в Петербурге. Хорошая организация такой активной поддержки центров со стороны провинции возможна лишь при условии нахождения провинциальных партийных работников на местах и при полной их осведомленности о ходе событий. К сожалению, во время событий начала этого года местные организации партии были поставлены в крайне тяжелые условия благодаря неосведомленности. Например, Курский комитет принужден был выпускать бюллетени, составленные, за отсутствием других источников, исключительно на основании материала, дававшегося легальными газетами. Но это – вопрос технический.
Повсеместность движения имеет, между прочим, громадное значение и для воздействия на армию.
Успех восстания в значительной степени зависит от поведения войск. Победить правительство силой оружия, если армия останется ему верна, при современной военной технике едва ли возможно. Если мы хотим достигнуть успеха, нам необходимо добиться, чтобы хотя часть войск, посланных против восставших, или присоединилась к ним, или, в худшем случае, отказалась бы повиноваться офицерам и осталась пассивной. Мы, конечно, должны вооружаться, но главным образом для того, чтобы придать движению наиболее решительную форму, с целью воздействовать на солдат, с которыми придется бороться. И одним из рычагов, при помощи которых мы можем передвинуть войска на нашу сторону, является повсеместность движения. Правительство недаром распределяет войска так, чтобы никто не оставался служить на своей родине: великороссов посылает в Польшу и Малороссию, малороссов и поляков – в центральные губернии и т. д. Цель такого распределения – усилить отчуждение армии от народа. Парализовать это может повсеместность движения. Солдат-великоросс совершенно иначе отнесется к восставшему поляку, если будет знать, что восстал не только поляк, но и великоросс-земляк, а об осведомленности солдат мы уже, конечно, должны позаботиться.
Но организовать повсеместную поддержку решительного шага крупных центров возможно лишь тогда, когда в момент действия товарищи, работающие в провинции, будут на местах своей работы. Поэтому точка зрения т. Орловского, который предлагает стянуть все силы в несколько центров, хотя бы для этого пришлось даже «обескровить», по его выражению, работу в провинции, является ошибочной. Проводить эту точку зрения в жизнь – значит уменьшать шансы на успех восстания.
Жарков [Лещинский]. Все время у нас замечается странное явление: жалуются на недостаток сил, а вместе с тем силы остаются неиспользованными. Надо признать, что когда работа налаживается и организация становится сильной, то замечается и приток сил. Так было в Одессе (Южная революционная группа 1902–1903 гг.). Сил у нас много, важно только уметь их использовать. Рассматривая состав настоящего съезда, я удивлен, что на нем так мало рабочих, а, между тем, рабочие, годные для посылки на съезд, нашлись бы, без сомнения. В Екатеринославе работали «большевики», сил не было, работы не было; когда же приехали новые люди – «ленинцы», то и силы появились. Если мы создадим работоспособный ЦК – силы несомненно будут.
Возможно ли вооруженное восстание? Говорить об этом не приходится. Оно произойдет независимо от нашей воли. В Петербурге, будь у рабочих оружие, вышло бы другое. Мы должны организоваться, если не хотим, чтобы рабочие послали нас ко всем чертям. Теперь наступил момент, когда мы должны превратить наши лозунги в жизнь. Теперь мы не имеем права отступать.
В Екатеринославе вооружение уже происходит самостоятельно, без материальной помощи с чьей бы то ни было стороны. Если бы теперь можно было производить подобного рода опыты, то опыт – призыва рабочих на невооруженную демонстрацию – кончился бы теперь крахом. Я был 20 месяцев вне работы, и то, что я увидел, когда вступил опять в работу, просто ошеломило меня. Я и раньше всегда настаивал на вооруженных демонстрациях. Первая одесская демонстрация показала, что я был прав. То же и в Екатеринославе (демонстрация 1900 г.): рабочие шли вооружившись, и если вооружились не все, то только потому, что слушали своих руководителей. На юге о вооруженном восстании теперь говорят все – и руководители, и массовики.
Пропагандистов заставляют в кружках говорить о революции, о том, как в бой идти. По-моему, лишь т. Константинов говорил на тему, другие же ораторы ничего не говорили о настроении рабочих в тех местах, где они работали.
Мосальский [Крамольников]. Второй и III съезды имеют одну общую черту – оба они застают партию в момент несоответствия партийной организации широте движения. И тогда и теперь недооценивается революционная активность масс. III съезду, как и II, приходится вырабатывать такие условия партийной работы, при которых инициативность и активность руководителей соответствовали бы быстрому росту стихийного массового движения. Вот и т. Орловский недооценивает революционной активности широких масс народа, а потому предлагает сосредоточить всю работу в крупных центрах: Петербурге, Москве и пр. Такое «обескровление» сильно бы повредило делу. Напомню, что Коммуна пала именно потому, что Франция не поддержала Парижа. Я работал почти во всех комитетах Сибири; по движению в этом медвежьем углу можно судить, насколько революционная Русь выросла. Тов. Филиппов говорит, что последнее стачечное движение по характеру своему было экономическим; я думаю, наоборот, что характер движения был политический. Нас не должно смущать, что сами участники этого движения не вполне понимали характер и значение своей собственной борьбы. Характерно, например, что во многих местах рабочие затруднялись, какие им выставлять требования, и цеплялись за всякую мелочь, лишь бы забастовать. Мне пришлось участвовать в подготовке красноярской железнодорожной стачки. Вы посмотрели бы, с какой радостью встречена была рабочими мысль о стачке как о средстве показать правительству, что народ против войны, что рабочие бастуют потому, что не желают везти своих братьев-солдат на бойню. Если так обстоят дела в далекой Сибири, то про Россию и говорить нечего.
Теперь коснусь одного рассуждения т. Диогенова и некоторых других товарищей. Здесь противопоставлялись стихийность и организованность восстания. Я думаю, что в таком противопоставлении есть значительная доля ошибочности. Товарищи полагают, что если с.-д. откажется от руководства восстанием, то оно пройдет неорганизованным. Нет, оно будет организовано демократами. Отказ от руководства восстанием со стороны социал-демократии означает захват этого руководства буржуазией. Либеральная демократия встает на собственные ноги и энергично борется за влияние на пролетариат. Это упускается из виду некоторыми товарищами57.
Лядов. Поводы к восстанию могут быть местные. Например, Поволжье так слабо связано с центрами, что предупредить возникновение там восстания невозможно, а вероятность восстания там велика, например, в связи с холерой. Мы должны децентрализовать боевую готовность и централизовать руководство. Революционную работу нельзя взвалить целиком на центры – надо предоставить им только руководство. Пугаться экономического характера движения железнодорожных служащих не следует. Пример – стачка на Казанской ж. д. в Москве58. Характерно, что фактическими руководителями стачки были машинисты, которые явились наиболее радикальным элементом. Факт, что такие забитые элементы, какими являются железнодорожные служащие, устроили стачку, имел громадное значение. Если бы заняться агитацией среди мелких служащих, их стачки можно бы превратить в политические.
Сосновский [Десницкий]. Здесь кем-то было уже сказано, что мы мало думали о вопросе, выдвинутом самой жизнью. Да, это так. В 1903 г. Нижегородским комитетом, который в то время обладал более тесными организационными связями с рабочими, чем теперь, и с большей надеждой на успех мог идти в рабочую массу, – было решено устроить демонстрацию. Но эта демонстрация, принятая после решения вопроса о ней по группам и на агитационных собраниях, потерпела полную неудачу. Благодаря провалу большинства руководителей, и значительная часть организованных рабочих не явилась на демонстрацию. А кучка сознательных рабочих с ее ясными лозунгами, – кучка в 80– 90 чел., – не в состоянии была заставить слиться с собою 10-тысячную толпу: во время демонстрации между демонстрантами и массой было свободное пустое пространство в 2–3 сажени. Тогда перед комитетом и сознательными рабочими встал серьезный вопрос: чем объяснить неуспех демонстрации? Вспомнили один момент демонстрации, когда толпа в одном дружном порыве слилась с кучкой с.-д. Это было, когда раздался призыв: «бей полицию!», которая хотела разогнать демонстрантов. Полицейские были обращены толпой в бегство. И приходили к объяснению, что с мирными демонстрациями, как средством агитации и борьбы, мы дошли до мертвой точки, дальше которой пользование ими не может быть плодотворно. …Мы придавали мирным демонстрациям воспитательное, педагогическое значение. Но лозунги демонстрации не усваивались массой настолько, чтобы она сознательно могла присоединиться к ним, в качестве организованных рабочих. До демонстрации многие рабочие говорили, что они придут с оружием, что мирная демонстрация непонятна массам, не достигает цели, может превратиться в избиение. Но они все же послушались комитета и явились без оружия. И вот мы в корреспонденции, отправленной в «Искру» (приблизительно №№ 42–43), ставили вопрос: не отжили ли свое время мирные демонстрация? Не пора ли подумать о новых формах борьбы? Но почему-то в «Искре» эти две-три строки были выброшены. Почему? Да потому, что мы мало думали о тех задачах, с которыми нам не сегодня-завтра придется считаться. Мы не всегда умели понять то, что нужно, что выдвигается жизнью. И вот теперь нам приходится считаться с тем, что рабочие обращаются к частным лицам за указаниями и руководством. В деле вооружения, подготовки вооруженного восстания против самодержавного режима приходится слышать, что рабочие, – по крайней мере многие из них, – вооружены. Организованные рабочие сами составляют боевые дружины, запасаются берданками и т. п., а комитет об этом не знает.
Необходимость вооружения глубоко сознается у нас организованными рабочими. Ближайшею задачею является подготовка к возможной майской демонстрации. Сознательными рабочими признается нравственная обязанность – не выводить массы на бойню, а защищать их, руководить ими в случаях столкновения с войсками. Вооружаются рабочие и потому, что, может быть, – думают они, – очень скоро им придется с оружием в руках выступить на борьбу с самодержавием, на борьбу за достижение политических прав, на ту борьбу, необходимость которой ими давно сознана. Но в широких массах революционное настроение не так сильно и глубоко, как многие думают. Еще настолько отсутствует у масс сознание необходимости широких политических требований, что даже в такой момент, как теперь, нам приходится и придется много говорить и делать в целях его пробуждения, о чем, правда, раньше мы часто забывали. Особенно плохо обстоит дело среди забитых рабочих мелких мастерских. Нижегородские портные, например, под влиянием стачек в типографиях, на заводах города, под влиянием, наконец, частичных стачек в Сормове, подчиняясь в то время общерусскому стачечному движению, решили забастовать. Несмотря на полную безнадежность стачек в смысле непосредственного улучшения материального положения (застой в производствах), они все же выставили только мелкие экономические требования, притом даже не общие для всего ремесла в Нижнем. И комитету пришлось агитировать против стачки, так как портные не выставляли ни политических, ни даже общих для всего рабочего класса этой местности требований. Но стачка началась, – стачка чисто экономическая. И сормовским портным пришлось разъяснять своим городским товарищам странность такой стачки в данный момент.
Чтобы движение, руководимое социал-демократией, было успешно, необходима самая широкая агитация и среди крестьянства. При недостатке сил в большинстве случаев приходится ограничиваться письменной агитацией. Но в пригородных деревнях можно вести и устную агитацию, можно установить тесные организационные связи. У нас пропагандисты, ездившие в пригородные деревни, рассказывали, как чутко воспринимаются там демократические идеи. И крестьян этих деревень можно быстро привлечь в город, когда там рабочие поднимутся с оружием в руках.
При работе среди войска не нужно увлекаться внесением только тех идей, которые вызываются потребностями агитации данного момента. Необходимо издавать бюллетени, широко осведомлять солдат о жизни войск в других местах, особенно о фактах проявления оппозиционного настроения. У нас, в Нижнем, наряду с листками общими (прокламациями), солдаты всегда просили таких бюллетеней. Можно выдвинуть в агитации требование уничтожения постоянной армии и замены ее народной милицией. Но никогда не нужно забывать, что и к солдатам прежде всего мы должны идти, как с.-д. Мы не должны упускать из виду, что большинство солдат – это те же рабочие, те же деревенские пролетарии, только вместо рабочего платья на них надеты казенные мундиры. Среди солдат надо прежде всего вырабатывать социал-демократов, чтобы они могли идти всегда вместе с народом, чтобы они в случае восстания не только отказались стрелять в нас, но и все наше дело целиком признали своим. Деятельность среди офицеров – запасных и, особенно, кадровых – нужно отделять от работы среди солдат. Попытка объединить солдат и офицеров организационно, отдать наши организации среди солдат в руки офицеров была бы преступлением. Осведомлять взаимно о ходе работы, согласовать их действия в момент активного выступления – необходимо, но и только.*
*В рукописи протокольной комиссии далее следовал текст, который в женевском издании протоколов не был опубликован по конспиративным соображениям:
«Мечта докладчика, что нам удастся создать свои тайные организации в офицерских, не социал-демократических обществах, не приведет к желательным результатам. Пытаться создавать тайные социал-демократические группы в офицерских организациях – Это значит отдавать сознательных социал-демократов – а такие есть среди офицеров, особенно теперь среди запасных – в руки неопределенных, политически расплывчатых групп». Прим. ред.
Возвращаясь на минуту к вопросу о постановке работы среди солдат, я хочу заметить, что устную агитацию в казармах поставить трудно, но отказываться от нее совершенно не следует. Опыт показывает, что и в казармах, при известных условиях, она может вестись.
Теперь я хочу сделать несколько замечаний по поводу речи т. Орловского. В общем я согласен, что нам необходимо обратить главное внимание на центры, привлечь туда наши лучшие силы. Но не следует преувеличивать значение центров. Я боюсь, что полное осуществление плана т. Орловского слишком «обескровит» наши организации провинциальных центров. А этого нельзя делать, потому что иначе и главные центры не в силах будут исполнить свои задачи без поддержки провинции. Правда, силы у нас растут… но ведь растет страшно быстро количество только желающих работать, а это не значит еще, к сожалению, чтобы все желающие были способны работать и тем более быть руководителями. И если мы оставим провинцию без руководителей, лишим ее, так сказать, крови и нервов, то она, оставаясь без руководителей в стихийных движениях,- а они у нас ведь не только в центрах будут, может попасть в руки чуждых нам партий, в руки либералов, даже в руки реакционеров. Реакция же в провинции окажет плохую услугу центрам. Конечно, необходима самая широкая осведомленность провинции о задачах, выставленных в центрах, о ходе борьбы, но одной осведомленности мало.
В заключение я хочу повторить то, что я уже говорил на одном из наших предварительных совещаний, когда мы до съезда обменивались мыслями о вооруженном восстании, о подготовке его. Тогда эти слова не были встречены сочувствием. Может быть, и теперь случится то же самое. Исполняя задачу подготовки вооруженного восстания, мы не должны забывать нашу очередную работу. Достаточно уже забывалась она в пережитый нами период. Мы не должны делать из рабочих только сторонников восстания, мы должны не только звать рабочих к оружию, по и просветлять их сознание, углублять понимание задач социал-демократии, интересов пролетариата. Мы должны вооружить не только руки борцов за свободу, но и головы. Нам важно не только то, чтобы рабочие, сельскохозяйственный пролетариат, солдаты приняли участие в восстании. Нам важно, чтобы они могли использовать победу, могли с точки зрения классовых интересов пролетариата – и в момент восстания и после него – разобраться сознательно, где и кто их настоящие друзья, и где только временные союзники, которые завтра будут их врагами. Только тогда восстание будет действительно успешно, и только тогда пролетариат сумеет добыть себе необходимые гарантии своего дальнейшего классового развития и реальную возможность борьбы за свои конечные цели.
Заседание закрывается.