1651. Письмо о стычках между отрядами под Бродами
ПИСЬМО ГАЛИЦКОГО СТОЛЬНИКА А. МЯСКОВСКОГО КОРОЛЕВИЧУ КАРОЛЮ С СООБЩЕНИЕМ О СТЫЧКАХ МЕЖДУ ПОЛЬСКО-ШЛЯХЕТСКИМИ И УКРАИНСКИМИ ОТРЯДАМИ ПОД БРОДАМИ И О ПРИЧИНАХ ПЕРЕДИСЛОКАЦИИ ПОЛЬСКИХ ВОЙСК ИЗ-ПОД СОКАЛЯ К БЕРЕСТЕЧКУ
1651 г. июня 15
Копия письма п. стольника галицкого из лагеря под Сокалем от 15 июня 1651
В прошлый понедельник, то есть 10 июня, в самый полдень пришла не весьма утешительная весть – татары соединились с казаками.
В воскресенье, в самый вечер [казаки и татары], напав неожиданно под Бродами, разгромили две наших хоругви, а именно е. м. п. подканцлера литовского и п. воеводича сандомирского. Наших многих поубивали, а других позабирали в плен.
Обвиняли наши хоругви в том, что они якобы расположились и разбили палатки, не приняв мер предосторожности, и будто бы неприятель напал на них сонных. Однако из сообщений верных людей и рассказов самих воинов-шляхтичей, которые участвовали в этой битве, выяснилось противоположное. Дело представляется так. Отправившись в разъезд, две эти хоругви проявляли достаточную осторожность и бдительность и имели хорошие заставы и разведчиков. Между тем пришло 700 всадников татар и казаков и ударили внезапно на наших. Пришлось нашим взяться за оружие. Ударили сильно на неприятеля, хотя их не было больше 150. Сражаясь, задерживали неприятеля довольно долго, и, отступая, уводили его за собой вплоть до переправы, постоянно сходясь с ним и нанося ему большой урон. Наконец после длительной перестрелки с неприятелем у переправы наши должны были отступить, спасая знамена и воинскую честь, потеряли, однако, п. Стрыинского, хорунжего п. воеводича сандомирского; его же 5 воинов-шляхтичей смертельно ранили, а ротмистра п. подканцлера литовского три раза подстрелили, нескольких воинов-шляхтичей частью изрубили, частью взяли в плен. Воистину, было чего пожалеть о поражении этих двух хоругвей.
Однако всемогущий бог, начав покровительствовать усилиям [короля] е. м., не хотел и этих двух хоругвей уничтожить так, чтобы они не могли подняться опять с еще большей славой. Оправдалось на этих хоругвях, что часто победители обращаются в бегство перед побежденными, а кого счастье возвышает, тому внезапно изменяет. Ибо, когда неприятель, разгромив хоругви, двигался беспечно и почти без предосторожностей, Ясько, иначе Ясноборский, верный казак е. к. м., прибыв; счастливо на звуки стрельбы и использовав в бою обычную решительность, ударил ночью на неприятеля (который с торжеством возвращался уже в лагерь Хмельницкого). [Ясноборский] счастливо, по милости божьей, разгромил весь кош неприятеля, состоявший из 700 человек, многих уложил трупом, отбил пятерых наших пленных воинов-шляхтичей и взял пять неприятелей в плен и одного татарина-черкеса, так тяжело раненого, что он и говорить не мог; отнял большую добычу, лошадей, скот, серебро ломаное, так как, видно, где-то костелы или шляхетские замки ограбили. Что важнее, татар, которые там были, обратил в бегство и не дал [им] порадоваться разгрому наших хоругвей. И вышний господь, допустив поражение двух наших хоругвей, одновременно придумал утешение, так что неприятель вместо пользы получил посрамление.
Мы опасаемся, однако, того, что неприятель увел в татарский кош двух или трех наших языков, так как сегодня в обед получена верная весть, что хан определенно пришел в субботу ночью. Поэтому по поводу торжества в неприятельском лагере была слышна сильная пальба из орудий.
После вчерашнего военного совета, который состоялся поздней ночью, принято решение двинуться в Берестечко, на реку Стырь, ради кормов, продовольствия и ради места для дачи сражения, так как здесь (В районе Сокаля) место для ведения боя оказывается непригодным и позиция из-за долин и рощ кажется более благоприятной для казаков, чем для нас, и нет у нас места для развертывания строя.
Тот татарин-черкес, раньше чем его привезли, умер в пути.
