Киврин С. Спортивный фоторепортаж на пути к вершинам

КИВРИН С. СПОРТИВНЫЙ ФОТОРЕПОРТАЖ: НА ПУТИ К ВЕРШИНАМ
(В мастерской фотожурналиста. Сборник статей / Под ред. О. А. Бакулина, Л. В. Сёмовой. – М.: Факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова, 2011. – С. 36-51)

Учиться – значит работать
В фотографии самое главное – ваше отношение к происходящему. Без авторского отношения это просто фиксация момента, и только. А снимать надо не то, что видишь, а то, что чувствуешь. Вот этому стоит учиться. Однако никто никакими рассказами вас не научит. Научиться вы можете только сами. Моим отцом был известный фотограф Владислав Киврин. В седьмом классе он вручил мне на день рождения камеру, которая два года оставалась без моего внимания. Только в девятом классе я задумался, кем стану. Я начал снимать – улицу, стройки, попадал даже в милицию, потому что в советское время любой человек с фотоаппаратом был подозрителен. Отцу я показывал уже напечатанные работы, и он говорил: «Ну, печатать ты не умеешь, вот здесь надо было темнее, а здесь ствол из головы торчит. Иди.» Вот и вся учеба. Ж.-Ж.Руссо говорил, что главные учителя – это опыт и чувства. Чувства развиваются, когда вы читаете книги, ходите в театр, смотрите правильные телепередачи. Опыт появляется с годами. И если вы хотите получить профессию, нужно уже сейчас работать в этой области.
Конечно, я с детства имел возможность видеть лучшие образцы спортивной фотографии. Есть известный баскетбольный кадр моего отца. В журнале «Советское фото» он рассказал тогда, как сделал эту фотографию. Заметил, что один американский баскетболист при спорном мяче руку выставляет элегантно, как балетный танцор. Отец придумал кадр и стал охотиться за конкретным игроком, бегал вокруг поля. В результате снял. Это не просто фотография, это философия: линии на мяче похожи на меридианы земного шара, а руки игроков – борьба черного и белого.
Фотовыставки в витринах АПН тоже были учебой. За изображением мы старались увидеть мысль, то, что думал и чувствовал фотограф. Хорошо помню велосипедистов на снимке Д. А. Донского. Мы все увлекались «смазками», а у Донского след велосипеда и полоски трека усиливали движение. Получалось, что спортсмен улетает от тебя.
Когда с будничного, абсолютно серого матча вы приносите фотографию, которой нет ни у кого, – вот это класс! Что такое спортивная съемка? Любой спортивный матч можно разложить по определенному алгоритму. Играет гимн, выходят команды, игроки строятся, приветствуют друг друга и так далее. Работа вратаря и судьи тоже имеет свой алгоритм. Внимательно наблюдая за игрой и игроками, вы можете заметить какой-то момент, который вас заинтересует, и пойдете снимать именно его, а не будете просто ждать случайного падения. Поэтому спортивный репортер должен развивать быструю реакцию и наблюдательность.
Однако не стремитесь сразу снимать чемпионат мира. Во дворе зачастую можно снять кадр гораздо интереснее, чем на чемпионате России по футболу при полупустых трибунах. Попробуйте начать с этого.
До сих пор у меня перед глазами кадр тринадцатилетнего мальчика, занявший первое место на конкурсе детской фотографии, который проводила Ольга Свиблова . Дворовый футбол: самодельные ворота с рваной сеткой. И вратарь, рыжий веснушчатый мальчишка, зажмурился и принимает мяч на грудь. Образ был потрясающий! Поэтому не стремитесь сразу попасть на крупные соревнования.
Следить за фоном
Когда приходишь на спортивное соревнование, главный враг – это реклама. Часто многое зависит от фона. Зрительские балконы, стропила – всего этого надо избегать, чтобы ничего лишнего в кадр не попадало. На Олимпиаде снимать спорт лучше всего, потому что рекламы там нет, кроме колец. А кольца очень хорошо «играют» в кадре.
У меня есть фотография Николая Давыденко с призом. По правилам победителя с наградой снимают крупным планом. И так наверняка сняли очень многие профессионалы. А у меня снят практически средний план. Он на фоне зрителей, и получилось так, как будто он чемпион космоса, за ним словно конфетти посыпалось, или звездочки, и сразу другое настроение. Правила есть, и их надо знать, для того чтобы когда-то их нарушить. Тогда вы будете единственным со своим открытием.
Пределы допустимой режиссуры
Кадр, который стал плакатом, был сделан после пресс-конференции перед матчем звезд волейбола. Все журналисты пошли в бар, а я попросил великого бразильского волейболиста Жиба и нашего Семена Полтавского спуститься со мной в подвал, где на стене была штукатурка в разводах. Я попросил их скинуть рубашки. Жиба доверяет профессионалам; глядя на него, разделся и Полтавский. Я показал им, как надо встать, как посмотреть друг на друга. Сыграло роль их соперничество на площадке. Единственное упущение: в суматохе (съемка длилась всего двадцать секунд) я забыл снять с Жибы часы. Без часов было бы еще лучше. Надо всегда быть очень внимательным.
В 1979 году в городе Шахты от журнала «Советский Союз» я снимал нашего чемпиона по тяжелой атлетике Давида Ригерта. Приехал к нему домой, в комнате закрыли ставни, получился темный фон. Однако ни один человек не скажет, что его портрет снят в спальне. Я еще раньше отметил для себя, что когда он перед выступлением трет магнезией руки, то поднимает голову и что-то шепчет, как будто молится. Я сказал: «Давид, вспомни, как ты в Италии перед подходом готовился». Он человек артистичный, встал, начал что-то бормотать, и я снял. Советую и вам сначала по телевизору изучить конкретный вид спорта, посмотреть, как ведет себя спортсмен, какие у него привычки, тогда будет гораздо легче сделать материал об этом человеке.
Потом я спросил его, чем он увлекается. Оказалось, охотой. Но охотой тогда увлекались все штангисты. Тем не менее мы поехали на охоту. Я сказал: «Возьми с собой Витю, сына». Нашли болотце, где могли бы садиться утки. Давид прицелился для вида. И тут меня осенило. Я говорю: «Витька, сейчас бабахнет, ну-ка, закрой уши». Пятилетний мальчишка зажмурился, и кадр получился совершенно настоящий, хотя в тот момент я был очень недоволен этой съемкой.
А еще был кадр с шахтерами (профессиональных спортсменов тогда не было, они были приписаны к шахтам). Приехали к его шахте. Он чистый, а они грязные, прошлись вместе – ничего не получается. Тогда я ему говорю: «Давид, расскажи, как ты штангу поднял, а у тебя нога треснула». (В Италии у него на выступлении сломалась нога, и он со сломанной ногой поднял штангу и победил). Он стал рассказывать и сделал эмоциональное движение руками. Это его движение и извиняет меня за то, что я сделал стандартный кадр среди шахтеров. На нюансах все строится, потому что все уже было снято до нас.
Не изменять своему стилю
Никогда в жизни, куда бы вы ни попали – в «Лайф», «Штерн» или «Советский спорт», – никогда не снимайте для этого издания и для своего начальника или фоторедактора, снимайте только для себя. Возможно, вас уволят. А вы будете продолжать снимать для себя. И если то, что вы делаете, будет интересно вам самим, вполне возможно, что это будет интересно другим. И тогда главный редактор, и не он один, но и многие другие скажут: «Как же он снимает!» Но если сегодня вы будете снимать для своего начальника или для конкретного издания, вы перестанете быть собой. У вас должна быть своя стилистика. Ярко выраженный, узнаваемый стиль у Георгия Пинхасова . Но мне больше нравится стиль без стилей. Как у актера Брюса Ли: он вобрал в себя все стили, и поэтому был великим, потрясающим бойцом. Когда человек владеет всеми стилями, и это его стиль, тогда он неуязвим. Идеально было бы научиться этой маленькой коробочкой, фотоаппаратом, как бы жонглировать: могу так, а могу по-другому. И все это будете вы. Я не говорю, что нужно идти по одной тропе. Просто не снимайте в угоду кому-то. Возьмем вечеринки. Сейчас очень модно и дорого снимать «пати» наших деятелей шоу-бизнеса. То, как они позируют со спонсорами, я могу снять. Но для себя я все равно буду снимать тогда, когда гости будут что-то поправлять или в зеркальце смотреть, в глаза закапывать и так далее. И обязательно буду жанровую сценку ловить. Я буду все время искать, чем выразить свое отношение к этим людям, без этого я не могу, потому что тогда я буду не я.
Иногда нужно сказать «нет» и потерять, может быть, все, для того чтобы потом приобрести весь мир. Получить сегодня кусок хлеба и радоваться… Но тогда вы можете так и остаться с этим кусом хлеба. Мне никогда не говорили, что то, что я приносил, не будет опубликовано. С другой стороны, то, что я показываю на мастер-классах, нигде не было опубликовано, или было опубликовано так, что показывать людям нельзя, потому что над этим поработали – редакторы скадрировали и отретушировали, художники пустили текст по лицу или еще что-нибудь сотворили, полиграфисты тоже свою лепту внесли. Даже то, что было опубликовано в «Нью-Йорк Таймс», на 90 % – это довески, которые были посланы вместе со всем. Лучшее не было опубликовано нигде. Это все бывает только на выставках. Так что я в основном снимаю для себя и в стол, от выставки к выставке.
Налаживать отношения
Однажды, в 1984 году, меня отправили на неделю на Северный полюс делать материал о том, как люди там занимаются спортом. Мы прилетели, и выяснилось, что постоянно там живут всего два ученых, остальные – квартирьеры, строящие лагерь. Апрель месяц. Полярный день. Они работали по восемнадцать часов в сутки на морозе -35°, при ветре 18 м/сек. Параметры эти я запомнил на всю жизнь: пальцы у меня после поездки были отморожены. Я сказал полярникам, что мы приехали помочь. Всю неделю ходил и работал с ними наравне, камеру даже не доставал. Заливали трещины во льду для посадочной полосы. Мокрые на морозе! Настоящая пытка! Потом вместе обедали, спали рядом. Мысленно я отмечал: здесь я сниму это, здесь я сниму то. За два часа до прилета самолета за нами я ребятам признался, что должен был снимать. «Да ты столько сделал, ты так нам помог, мы сейчас тебе все организуем». Кадр с шахматами я снял на кухне. В больших котлах кипела вода, и когда открывалась дверь, появлялся пар, я знал уже, что шахматы мне надо снимать обязательно здесь, это был главный кадр.
С Сашей Карелиным у нас были непростые отношения. Однажды он приехал ко мне домой за фотографиями. Я снимал, когда ему орден Героя России вручали после Олимпиады в Атланте. Он поблагодарил и спросил: «Сколько я вам должен?» И, услышав мой ответ, добавил: «Вы первый человек, который сделал мне фотографии бесплатно». Искра пролетела, и мы стали дружить. Он на мои выставки приходил. Это не просто спортсмен, он начитан, умен, честен, умеет держать слово. Пригласил меня перед Олимпиадой в Сиднее на охоту в свои родные места. Сам заболел, заболели его дети, но он все равно возил меня и показывал реку Катунь и всю красоту горного Алтая. Потрясающий человек!
Не забывайте дарить фотографии. Не надо много – одну. Элегантно. Это запоминается. Вы не станете богатым, если будете только продавать.
Не откладывать на завтра
Я не поклонник сюрреализма, но иногда он позволяет разбавить изобразительный ряд. На Уимблдоне два корта центральные, а остальные для второстепенных матчей, и там во время игр можно передвигаться свободно. Полу чается такое броуновское движение. Я шел с какого-то корта и вдруг увидел, как один из пары игроков взлетел над толпой. Он высокий, я высокий тоже, все вроде бы ниже нас. И я полтора часа ждал, когда он второй раз так прыгнет. Менял точку, когда они менялись сторонами. Стоял и держал наготове объектив 70-200 мм. Шестеро японцев, которые постоянно приезжают на теннисные турниры, настолько трудолюбивые, что никуда не отлучаются и даже едят прямо на кортах, смотрели на меня снизу вверх в недоумении.
Мне повезло, что был контровой свет. Возможно, кадр несовершенен, но это пример того, что если вы что-то заметили, никогда на завра не откладывайте, обязательно сделайте сегодня, потому что завтра может пойти дождь, длинные не будут играть или вообще вас выгонят. Увидели сегодня – достали фотоаппарат и ждете. Не хочется, может быть, а надо.
Использовать тени и отражения
А вот другой пример. Снимал на велотреке в Крылатском. Спринт, ездят два человека. Я увидел на вираже солнечное пятно. Оно там оставалось минут двадцать. Снял двух гонщиков, но получилось пусто. На следующий день должна была быть групповая гонка. Заметил время. Назавтра уехали с женой к приятелям на дачу. Я жене сказал: «В 17:15, если будет солнце, мы должны вернуться в Москву». Она уже знает, что спорить со мной бессмысленно. В пять часов посмотрел – небо чистое и без облаков. Приехали в Крылатское. Шла гонка. Я уже знал, какой вираж, с какой стороны, взял одну камеру с одним объективом 70-200 мм. Велосипедисты три раза проехали мимо меня. Экспозицию давал по самому светлому, при этом появился контраст, потому что мне гонщики не нужны были, нужны были их тени. Снял и поехали обратно. Все нужно замечать и в записную книжку заносить.
На соревнованиях по прыжкам с шестом, переходя с площадки на площадку, я случайно обернулся и увидел на огромном экране монитора, транслирующем происходящее, что прыгун оказывается на фоне своего зеркального отображения. Я увидел предпоследний прыжок. Дождался последнего. И получилась такая картинка. К сожалению, «обрезана» рука. Это говорит о моей слабости, о том, что я недостаточно был внимателен, я уперся и снимал прыжки с традиционной точки и не подумал о том, что может быть интереснее с другой, с неправильной точки снять. Тогда выбор был бы больше, и не было бы «обрезанной» руки.
Или вот тень Венус Вильямс на корте. У нее эти косички, и она читается здесь; понятно, что это не Курникова, а именно Вильямс. Обычно в полдень фотографы не снимают – этот кадр сделан как раз в полдень. Так матч был назначен, его же нельзя перенести. Она подпрыгнула, а тень осталась. Я увидел, что тень получается очень интересная. И стал снимать только тень. Это полный кадр. Я вообще практически не кадрирую.
Что привлекает, когда есть свет, так это отражения, игра света и тени. Потому что очень часто, особенно в спорте, недостаток света и плохой фон сковывают фотожурналиста. На но вом стадионе на Ходынке все очень красиво отражалось, и я случайно боковым зрением увидел, как растворяются удаленные хоккеисты, отражаясь в бортиках, и стал ждать. Снимал игру и ждал момента. Этот кадр снят через стекло.
Не стоять там, где все. Уходить позже всех
Интересная точка для съемки баскетбола – с потолка. Но туда сложно попасть, потому что нужно договариваться. Часто мы ставим камеру с радиоуправлением, но иногда разрешают присутствовать самому. В Москве Кубок Кремля я снимал с потолка. Там очень страшно, бортики ниже колен. Я вообще боюсь высоты. Но когда снимаю, когда я с камерой – не страшно.
А вот синхронное плавание мне сначала не нравилось. Но потом мы подружились с нашими трехкратными Олимпийскими чемпионками Машей Киселевой и Олей Брусникиной. После этого я стал по-другому снимать этот вид спорта. Есть кадр Оли Брусникиной с тремя медалями.
Мы снимали его с Андреем Головановым в открытом бассейне на Семеновской в конце октября. Холод был жуткий, а она под водой. Я одной рукой держался за лестницу, не мог погрузиться, все время всплывал. Камера была еще пленочная, могла снимать под водой на глубине до трех метров. Голованов светил на удочке фонарем, потому что было пасмурно. И была еще одна проблема. Когда спортсменка не выдыхает, непонятно, что она под водой, а когда она выдыхает, то получается длинный след из носа. Это все надо было замечать, когда снимаешь. А под водой и дышать сложно, и холодно, и хочется наверх. Мы договорились с Олей, что она делает выдох, проплывает и улыбается, но больше не выдыхает. Она сделала один раз красиво, и получилось то, что нужно.
В другой раз мы снимали мотокросс с Владимиром Вяткиным. Сидели около трамплина, с которого прыгали гонщики. Трамплин был простым настилом, из которого торчали гвозди. Колесо мотоциклиста проносилось в 25 см от нас, на колесах – шипы, и при этом еще обдавало бензином и гарью. Страх! Вяткин сделал фотографию с землей, а я считаю, что земля не нужна. У меня получились перелетные птицы такие, на юг они будто отправились. Кадр снят на первом круге, они не растянулись еще.
Когда увидел небо во время прощального матча Бориса Беккера с Питом Сампрасом, сразу понял, что оно должно быть в кадре. Небо просто библейское, как символ. Никаких фильтров практически никогда не использую. Так что можно снимать спорт и «широкоугольником», все зависит от того, что вам надо.
На соревнования штангистов первый раз я попал на чемпионате мира в Лилле и до сих пор не могу отделаться от желания снимать только неудачные попытки. Самое интересное, когда атлеты роняют штангу или пытаются ее удержать. Из-за этого меня чуть не уволили из журнала «Спорт в СССР». Всем хотелось видеть наши победы, а я практически это не снимал, мне это было неинтересно.
И еще один важный момент. Уходить с поля надо только с последним игроком. У меня был случай на Кубке Европы по легкой атлетике в Москве в конце 1980-х годов. После очередного соревнования все фотографы разошлись, а мы с Мстиславом Боташевым, моим учителем и патриархом спортивной фотографии, остались на эстафету 4 по 400 м. И такое групповое падение сняли, завал сумасшедший! Вдвоем. А все остальные фотографы этого не увидели.
Снова о нарушении правил
Очень дорогой для меня кадр – на чемпионате мира по шахматам между А. Карповым и Г. Каспаровым в 1985 году.
Съемка разрешалась только в первые пять минут, а в это время там ничего не происходит. И надо было приходить за час, чтобы занять хорошую точку и хоть что-то снять. Тот матч был настоящей битвой. До него было сорок «ничьих», и вот Каспаров стал наступать. Я совершенно не разбираюсь в теории, просто прислушивался к репликам гроссмейстеров и понял, что сейчас Каспаров выиграет. Оттолкнув дежурную, которая стояла на балконе насмерть, я ринулся с камерой на этот балкон, зная заранее, где он находится. Выскочил туда как раз вовремя и телеобъективом 200 мм успел снять, как Каспаров поднял руки. Это были уже не первые, а последние пять минут, когда фотографов там просто не может быть.
А вот случай из практики отца. В Белоруссии в 1970-е годы построили стадион Раубичи, и там проходил чемпионат мира по биатлону. Отец приехал из Канады, привез себе невероятную шубу из искусственного меха, шарф белый с красным и темные очки. Советские люди так не ходили. Фотограф Юрий Маргулис говорит: «Здесь такая есть точка – стадион как на ладони, для общего плана – лучшая. Но туда не пускают. Оцепили – пройти невозможно». Отец говорит: «Пройдем». Они подходят к кордону, отец идет первым, показывает рукой и говорит: «Тудэй!». Страх перед иностранцами и незнание ни одного языка в мире – великая вещь. Оцепление расступается, а позади отца идет Маргулис и говорит: «Голландец!» И они сделали уникальные кадры, хотя снимать оттуда было нельзя.
Не терять человеческое лицо
Однажды в телепередаче, посвященной кино, известный кинодеятель сказал, что ради фильма можно спилить дерево или перекопать овраг. Только с возрастом я понял, что никакой фильм, даже самый гениальный, не стоит спиленного дерева. Да и раньше бывали ситуации в «горячих точках» и в мирной жизни, когда можно было обидеть человека или природу. Старайтесь ради кадра не терять голову и свое человеческое лицо. Я помню, Игорь Гаврилов попал после землетрясения в Сванетию. Там в горах был очень красивый кадр: разрушенные дома, все заснеженное, стоит остов кровати, и идут сваны, семья. Он успел нажать один раз, подошел к нему сопровождающий и попросил не снимать такое горе, и Игорь снимать перестал. Хотя, повторюсь, фотографически были потрясающие кадры. Всегда помните, что ваши действия могут очень обидеть кого-то. Важнее, может быть, в ущерб своему профессиональному «я», честолюбию не сделать уникальный кадр, но сохранить человеческую сущность.