Дигесты Юстиниана

ДИГЕСТЫ ЮСТИНИАНА— ОСНОВНОЙ ИСТОЧНИК ПОЗНАНИЯ РИМСКОГО ПРАВА
Значительным разделом всеобщей истории государства и права явля¬ется история римского права. По характеристике Ф. Энгельса, римское право — это «совершеннейшая, какую мы только знаем, форма права, имеющего своей основой частную собственность». Римское право легло в основу гражданского (и отчасти уголовного и государственного) права многих феодальных и буржуазных государств. Причины рецепции (вос¬приятия) римского права феодальным п особенно капиталистическим об¬ществом коренятся в развитии частной собственности. На это указывали основоположники марксизма. «Как только промышленность и торговля — сперва в Италии, а позже и в других странах — развили дальше частную собственность,— писали К. Маркс и Ф. Энгельс,— тотчас же было вос¬становлено и вновь получило силу авторитета тщательно разработанное римское частное право» .
Римское право «с его непревзойденной по точности разработкой всех существенных правовых отношений простых товаровладельцев (покупа¬тель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство и т. д.)» вполне отвечало интересам буржуазных отношений, зародившихся в нед¬рах феодального строя. Оно нужно было купцам, стремившимся к тому, чтобы сделать частную собственность свободной и избавить ее от каких-либо феодальных ограничений.
Характеризуя рецепцию римского права в ряде стран, К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «Когда впоследствии буржуазия так усилилась, что государи стали защищать ее интересы, чтобы с ее помощью сокрушить феодальную знать, тогда во всех странах — во Франции в XVI веке — началось настоящее развитие права, происходившее повсюду, за исклю¬чением Англии, на основе римского кодекса. Но и в Англии для дальней¬шего развития частного права (в особенности в той его части, которая относится к движимому имуществу) пришлось обратиться к принципам римского права» .
Хотя римское право было использовано и дворянами в целях еще большего угнетения крестьянства (захват общинных земель помещики старались обосновать положениями римского права), но в конечном счете рецепция римского права была явлением прогрессивным для своего вре мени. «Огромным прогрессом было введение в действие такого права, ко¬торое абсолютно не признает феодальных отношений и которое полностью предвосхитило современную частную собственность».
Рецепция римского права способствовала ликвидации партикуляризма и сословного характера феодального права, тормозивших развитие тор¬говли и промышленности, развитие буржуазной частной собственности.
Римское частное право послужило одним из источников Кодекса На¬полеона 1804 г., который, в свою очередь, явился образцовым сводом законов буржуазного общества и лег в основу буржуазных кодификаций во всех частях света.
О причинах живучести римского права и рецепции его в буржуазных странах Ф. Энгельс говорил: «Римское право является настолько класси¬ческим юридическим выражением жизненных условий и конфликтов общества, в котором господствует чистая частная собственность, что все позднейшие законодательства не могли внести в него никаких существен¬ных улучшений» .
В буржуазном обществе существует деление права на частное и пуб¬личное. Все отрасли системы буржуазного права распределяются между этими двумя областями. Это деление также было заимствовано из рим¬ского права.
В основе буржуазного частного права лежит принцип формального равенства граждан перед законом, хотя в эпоху империализма даже это формальное равенство подвергается ограничениям со стороны государ¬ства. Этот принцип впервые, правда с рядом оговорок, появился в рим¬ском праве: «У греков и римлян неравенства между людьми играли го¬раздо большую роль, чем равенство их в каком бы то ни было отноше¬нии… Под властью Римской империи все эти различия постепенно исчезли, за исключением различия между свободными и рабами; таким образом возникло, по крайней мере для свободных, то равенство частных лиц, на почве которого развилось римское право» .
Римское право стало объектом не только исторического, но и так на¬зываемого систематического, или догматического, изучения. Догма (си¬стема, или, что одно и то же, институции) имеет объектом’ анализа пра¬вовые институты в том виде, в каком они представляются при данных условиях места и времени. Догма права рассматривает правовые инсти¬туты в том порядке, как они сосуществуют. Обычно предметом догмы яв¬ляется «чистое» римское право, т. е. такое, каким оно выглядит в ко¬дификации Юстиниана. Но объектом догматического изучения было и «пандектное право». Дело в том, что в ходе рецепции римского права в таких странах, как Италия, Франция и особенно Германия, применялось не «чистое» римское право, а переработанное и приспособленное к тог¬дашним потребностям право. Результатом такого восприятия и приспо¬собления и явилось то, что в Германии называли «heutiges romisches Recht» или «usus modernus pandectarum», т. е. современное римское пра¬во. Приспосабливаясь к новым производственным отношениям, пандект ное право все более и более удалялось от своей первоосновы — «чистого» римского права. На основе римского права развивалась и общая теория права. Переработка римского права в Германии не прекратилась и после того, как было издано* Германское гражданское уложение 1900 г. (Вііг-gerliches Gesetzbuch). Уже в средние века римское право именовали «писаным разумом» (ratio scripta). Идеализация римского права харак¬терна и для новейшего времени. Многие буржуазные романисты считают это право «совершеннейшим духовным произведением», «единственным по степени своей внутренней законченности». Утверждают, будто в уравновешенном благодаря римскому праву обществе «каждый класс был уверен в завтрашнем дне». Имея в виду отрывок, которым открываются «Дигесты Юстиниана» («предписания права суть следующие: жить чест¬но, не вредить другому, всякому воздавать должное»), заявляют, что достаточно ввести в действие этот отрывок и жизнь людей и даже народов сложится счастливо под господством такого универсального права, как римское. Разумеется, нет оснований для подобных идеалистических и совершенно неадекватных социальной действительности утверждений.
Отразившееся в Дигестах право позднего Рима возникло на основе античного способа производства. Выражая волю господствующего класса рабовладельцев, оно исходило из того принципа, что рабы не являются субъектами права, а относятся к вещам. Во множестве норм римского права закреплены отношения безжалостной эксплуатации рабов, беспра¬вие рабов, неограниченная власть рабовладельца над личностью раба. «…Античное государство,— отмечал Ф. Энгельс,— было, прежде всего, государством рабовладельцев для подавления рабов…» Институты пеку¬лия и вольноотпущенничества, а также появлявшиеся время от времени императорские указы, направленные на какое-то смягчение произвола рабовладельцев, отнюдь не меняют общей картины.
Некоторые сентенции римских юристов не могут не оскорблять нрав¬ственного чувства современного читателя. Свидетельством их цинизма в отношении рабов являются, например, следующие рассуждения Гая: «Если я передам тебе гладиаторов под условием, что за их работу я по¬лучу по 20 динариев, а за тех, кто будет убит,— по 1000 динариев, то спрашивается, заключена ли купля-продажа или наем. Большинство (юристов) решило, что о тех, кто вышел невредимым, заключен, по-ви¬димому, наем, а об убитых и изувеченных — купля-продажа» (Гай. Ин¬ституции, кн. 3, тит. 146).
Для советского юриста изучение римского права имеет не только по¬знавательное значение, в плане усвоения всеобщей истории права, теории права и истории политических и правовых учений, но и некото¬рый практический смысл. При осуществлении деловых связей с капита¬листическими странами в области внешней торговли наше государство имеет дело с буржуазными гражданско-правовыми системами. А в них в большой степени отразилось римское частное право. Кроме того, юри¬дическая терминология, применяемая в международном публичном и частном праве, торговом и гражданском, судебном и уголовном праве буржуазных стран, имеет своими истоками римское право
Никакая научная разработка римского права, будь то историческая или догматическая, немыслима без обращения к наследию римских юри¬стов. Особенность римского права в том, что одним из важных его ис¬точников уже в период ранней республики была юриспруденция, пони¬маемая, правда, не как теоретическая обработка действовавшего права (таковая появилась в период поздней республики и необычайно усилилась в период империи), а как разнообразная практическая деятельность юрис¬тов — толкование законов, составление исковых формул, обучение праву. В ходе этой работы юристы дополняли, изменяли, а порой фактически отменяли старые юридические нормы, создавали новые нормы в области имущественных отношений и судопроизводства. Творимое юристами пра¬во по существу было обычным правом. Этот источник права юрист Пом-понпй именовал «auctoritas prudentium» или «iuris peritorum».
Древнейший пласт римского писаного права составляли законы XII таблиц (Leges duodecim tabularum), т. е. запись обычного права, произведенная в середине V в. до н. э. Другими источниками римского права были постановления сената (сенатусконсульты), плебисциты, пре-торские эдикты.
В 130 г. юрист Сальвіш Юлиан на основе обобщения или сведения воедино преторских эдиктов составил так называемый «Постоянный эдикт» (Edictum perpetuum). Окончательный текст этого эдикта был утвержден сенатом и санкционирован императором Адрианом. Впоследствии юристы, в том числе Павел, Ульпиан и другие, написали множество комментариев к этому эдикту, которые также следует отнести к источ¬никам права. Сюда же относятся эдикты императоров и их ответы на вопросы. Сами юристы делили право на три группы норм: цивильное право (ius civile), право народов (ius gentium), естественное право (ius naturale).
Юристы давалп юридические советы частным или должностным ли¬цам. Уже при Октавиане Августе было постановлено, что ответ или авто¬ритетное разъяснение по вопросам права (responsa) будет даваться как бы от имени императора — responsa furtan ex autoritate eius (principis). Co времени императора Тиберия стали наделять тех или иных видней¬ших юристов «правом ответов» — ius respondendi. Ответы или советы юристов (responsa prudentium), получивших столь важную привилегию, приобрели официальный характер, т. е. были обязательны для должност¬ных лиц — магистратов и судей. Консультации давались обычно в пись¬менной форме за печатью (signata responsa). Причем ответ мог быть изложен без всяких мотивов и в ряде случаев состоял в словах* «sic» или «поп» («да» или «нет»). Обладателей данной привилегии именовали «iuris auctores» или «conditores» — творцами, создателями права. По сло¬вам римского юриста Гая, responsa prudentium — это мнения тех юри¬стов, которым разрешалось участвовать в правотворчестве: в случае, если несколько юристов дают одинаковое responsum, оно обязательно для судьи; если же юристы расходятся во мнениях, то судья вправе выбрать любой responsum. Это положение, заключает Гай, было подтверждено рескриптом Адриана (Гай. Институции, кн. I, тит. 7)
Даваемые юристами толкования действующих законов или сочинения, посвященные законодательству, назывались эксгезой, или комментария¬ми (commentarii). Юристы составляли и сборники казусов, высказывая свои мнения о тех или иных юридических событиях. Сборники казусов чаще всего именовались сентенциями (sententiae) или книгами вопросов ЦіЬгі quaestionum).
В тех случаях, когда юристы излагали законы в систематическом по¬рядке, их сочинения назывались «ІіЬгі iuris civilis» или «Digesta». Если изложение касалось какого-либо одного вопроса о законодательстве, то сочинения именовались «ІіЬгі singulares». Юристы составляли учебни¬ки по праву, или институции (institutiones). Наконец, юристы выступа¬ли в качестве преподавателей права (antecessores, iuris professores) в частных, а затем и в государственных школах. При этом ученики (studiosi) получали теоретические сведения (instituere) и приобретали практические навыки (instruere).
«Золотым веком» римской юриспруденции принято считать начало II — начало III в., когда действовали такие юристы, как Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин.
Наибольшим авторитетом пользовался Эмилий Папиниан (Aemilnis Papinianus), состоявший на службе у императора Септимия Севера. Па¬пиниан был большим мастером решать сложные юридические казусы. Его называли «splendissimus» — блистательнейшим. О личных качествах Папиниана свидетельствует такой факт. Император Каракалла, которого воспитывал Папиниан, убил своего брата и потребовал от Папиниана, чтобы тот оправдал это злодеяние, на что последовал ответ: «Легче со¬вершить братоубийство, чем его оправдать». По приказанию Каракаллы Папиниан был убит.
Павел (Iulius Paulus) был префектом претория (praefectus praetorio) при императоре Александре Севере. Префекты претория, как и члены совета при императоре (Consistorium principis), занимались только пра¬вом. Один из главных трудов Павла — «Sententiarum libri V» — представ¬ляет собой сборник мнений по юридическим вопросам, обращенным к его сыну.
Ульпиан (Domitius Ulpianus) — префект претория при Александре Севере — был автором «Liber singularis regularam» и других сочинений, отличавшихся ясным и понятным языком.
Модестин (Herennius Modestinus) — ученик Ульпиана — был префек¬том претория при императоре Максимине Фракийце. Высокие должности, которые занимали все эти юристы, свидетельствуют об особом внимании к праву.
Ф. Энгельс относил римских юристов к той разновидности идеологов, которые разрабатывали «во всю ширь свое излюбленное частное право».
Разнообразным сочинениям юристов были присущи по крайней мере два достоинства. Римские юристы менее всего были кабинетными уче¬ными, в их деятельности превосходно сочетались теория и практика: их сила состояла в доскональном знании запросов жизни. Анализ кон¬кретных правоотношений, даваемый юристами, отличался глубиной и точностью, логической последовательностью рассуждений и убедитель¬ностью конечного вывода. Эта сторона творчества римских юристов (точность терминологии, сжатая форма изложения) сделала их сочине¬ния своего рода образцом, хорошей школой для выработки юридического мышления многих последующих поколений правоведов.
С конца III в. творческая деятельность римских юристов заметно ослабевает. Они все больше ограничиваются тем, что изучают и старают¬ся применять на практике наследие классических юристов. Судьи-чинов¬ники испытывали затруднения, когда тяжущиеся ссылались на мнение юристов: с одной стороны, стало забываться, кто из юристов имел «ius respondendi», а с другой — неясно было, как устранить противоречия, когда юристы решали вопрос неодинаково. В 426 г. император Валенти-ниан III попытался облегчить положение судей специальным указом о цитировании (Lex Valentinianea allegatoria). Судьям было предписано руководствоваться мнениями только пяти юристов: Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина и Гая (последний, правда, не имел ius respondendi, но его изложению была присуща большая ясность). Такая же сила при¬давалась и тем сочинениям, на которые ссылались эти пять юристов. Если по какому-либо вопросу возникало разногласие, то он решался большинством голосов. При равенстве голосов предпочтение отдавалось мнению, поддерживаемому Папинианом. Если Папиниан не высказался по данному вопросу, то вопрос решался по усмотрению судьи.
Император Юстиниан, с именем которого связана кодификация рим¬ского права, понимал, что многие положения классических юристов, вы¬сказанные в III в., уже не подходили к условиям Восточной Римской империи (Византии) VI в. Из оставшегося наследия надо было отобрать то, что еще сохраняло свою силу и могло быть применено в качестве источника уже византийского права. Кроме того, необходимо было согла¬совать спорные решения, предлагавшиеся классическими юристами.
Систематизация сочинений юристов Конституцией Юстиниана от 15 декабря 530 г. была поручена видному юристу того времени Трибониа-ну, который носил звания «magister officiorum» и «questor sacri palatii», что приблизительно соответствует позднейшей должности министра юсти¬ции. Трибониан подобрал себе шестнадцать сотрудников — одного чинов¬ника, одиннадцать адвокатов из высшего суда и четырех профессоров права из Константинопольской и Бейрутской школ (Феофила, Дорофея, Анатолия, Гратина). Инструкция, именуемая «Deo auctore» (она поме¬щена в начале Дигест), предписывала комиссии извлечь из сочинений юристов, наделенных ius respondendi, все, что сохранило практическое значение; все же ненужное и устаревшее — опустить. Противоречия над¬лежало устранить.
Комиссия разделилась на три подкомиссии, или секции, каждая из которых обрабатывала серию сочинений определенного характера. Так, первая брала труды по цивильному праву, вторая — по преторскому эдикту, третья — сочинения Папиниана казуистического характера. Вы¬держки, сделанные подкомиссиями, затем сводились воедино на пленар¬ных заседаниях.
При расположении материала, установлении последовательности про¬изводилось сравнение с кодексом Юстиниана (Codex Iustinianum) и по¬стоянным эдиктом (Edictum perpetuum). В целом Дигесты (во всяком случае кн. 2—46) следуют системе преторского эдикта (правда, с боль¬шими изменениями и добавлениями). В ряде случаев в соответствии с Конституцией Юстиниана придерживались системы того сочинения, ко¬торым пользовались. Свою огромную работу комиссия выполнила необы¬чайно быстро — всего за три года. 16 декабря 533 г. в сенате было доложено об окончании работы, вылившейся в сборник «Digesta seu Pandectae».
Слово «Digesta» происходит от глагола «digerere», т. е. разделять («digerere in partes* — разделять и приводить в порядок или систему). Греческое слово «Pandectae» означает «Полное собрание», «все в себя вмещающее». Дигесты вступили в законную силу 30 декабря 533 г. Из конституции Юстиниана о конфирмации (утверждении) Дигест (Const. Tanta, § 1) видно, что комиссия воспользовалась сочинениями 39 авторов. С некоторой гордостью сообщалось, что вместо 3 млн. строк, содержавшихся в 2 тыс. книг12 юристов, комиссия свела текст к 150 тыс. строк.
Комиссия делала извлечения (excerpta) из сочинений тех пяти наи-> более крупных юристов, которые указом Валентиниана о цитировании были признаны самыми большими авторитетами. Кроме того, она поль¬зовалась сочинениями тех юристов, на которые ссылались эти пятеро. Правда, комиссия отказалась от предписания Валентиниана об учете мнения большинства голосов в случае разногласий. Она же восстановила в силе критические замечания Павла и Ульпиана (notae) на высказы¬вания Папиниана. Дело в том, что еще в 321 г. император Константин запретил пользоваться этими замечаниями, чтобы прекратить постоянные столкновения мнений юристов.
Больше всего материалов (цитат или отрывков) было заимствовано из сочинений Ульпиана (около 2500 отрывков, т. е. одна треть Дигест) и Павла (одна шестая). Сочинения Папиниана составили восемнадцатую часть, Юлиана — двадцатую, Помпония и Цервидия Сцеволы — двадцать пятую, Гая — тридцатую, Модестина — сорок пятую, Марцелла — шести¬десятую и т. д. Почти все из цитируемых юристов жили в период Им¬перии, большинство — в период принципата.
Но в Дигестах встречаются отрывки и из произведений более ранних юристов, в частности Лабеона, Альфена Вара.
Таким образом, хотя комиссии было предписано воспользоваться со¬чинениями только тех юристов, которые обладали ius respondendi, она в данном случае такой строгости не проявила.
Основным содержанием Дигест являются фрагменты, относящиеся к частному праву. Но многие места относятся к публичному праву, а так же к тому, что мы назвали бы «общей теорией права». Так, уже в тит. 1 кн. 1 Дигест дан ряд общих определений, ставших хрестоматийными: правосудия, предписания права, науки права, или юриспруденции. Здесь же говорится о разделении права на частное и публичное, цивильное и право народов. Большой интерес представляет фрагмент из Помпоиия о происхождении и развитии римского права. В тит. III речь идет о зако¬нах, сенатусконсультах и длительном обычае, а в тит. IV — о конститу¬циях принцепсов. К публичному же праву относятся кн. 47—48 и отча¬сти 49 (уголовное право и процесс). Кроме того, вопросы публичного права включены в тит. XI (о праве фиска) и XIV (о военном или ла¬герном пекулии) кн. 49 и в тит. VI (об иммунитетах) кн. 50. Наконец, в различных книгах Дигест встречаются положения, которые с учетом современной нам систематики относятся к международному праву.
Комиссия под председательством Трибониана работала не только нож¬ницами, но и пером. Она не ограничивалась извлечением цитат из сочи¬нений юристов и расположением их в известной системе, но вторгалась в цитируемый текст, сокращая его. Цель сокращений состояла в том, чтобы достичь большей сжатости изложения либо опустить устаревшие места. Порой комиссия делала вставки, которые поясняли текст, а иногда и дополняли его новыми юридическими определениями. Дело в том, что в эпоху Юстиниана немало институтов классического права уже стало анахронизмом. Так, потеряло свое значение деление вещей на манципи-рованные и неманципнрованные (res mancipi и res пес mancipi); разли¬чие между цивильной и иреторской собственностью, между легатами и фидеикомиссами. Поэтому комиссия вычеркивала те слова, которые уста¬рели, и заменяла их новыми. Если в текстах встречалось слово «тапсі-patio», то комиссия повсюду заменяла его выражением «реі* traditionem», слово «тапсіраге» — словом «tradere». Причина такой замены состояла в том, что характерная для раннего римского права строго формальная сделка манципации (mancipatio, mancipium), применявшаяся при пере¬ходе права собственности, уже отпала. Traditio была сделкой не формаль¬ной. В цитате из Павла (кн. 7 «Ответов») стояло слово «fiducia». Компи¬ляторы заменили его словом «pignus». «Іп iure cessio» было заменено «cessio», «in iure ccdere» — «cedere», «sponsor» («fidepromissor») — словом «fideiussor», «receptum argentarior» — «constitutum» и т. д. Были вычеркнуты выражения «adstipulator», «іатіііае emptor и др.
Сама комиссия Трибониана не отмечала, в каких местах она что-то изменила. Романисты XIX—XX вв. потратили немало усилий, чтобы устранить «порчу текста» классических юристов. Порой подновление текста (интерполяция) обнаруживалась путем сравнения цитат одного и того же юриста, помещенных в разных местах. Так, цитата из Дигест сопоставлялась с цитатой из памятников доюстпиианова периода. В других же случаях для установления интерполяции требовался слож¬ный исторический, филологический и логический анализ. Здесь не обошлось и без увлечений. Активный поиск интерполяций привел к тому, что многие места из Дигест без достаточных к тому оснований объявля¬лись теми или иными романистами интерполированными. При всей своей многочисленности интерполяции по сравнению с огромным объемом Дигест являются лишь исключительными случаями и потому не дают ни¬каких оснований для подозрительного отношения к Дигестам. Последние в целом должны быть признаны подлинным памятником. Романисты исходят из презумпции подлинности текста Дигест, пока не будет дока¬зано обратное. Во всяком случае в новейших изданиях этого памятника подозрительные с этой точки зрения места специально отмечены.
Некоторые романисты выражали сожаление, что интерполяции «пор¬тят текст» классических юристов. Высказывалось также мнение, что комиссия Трибониана но уровню своей подготовки и учености стояла заметно ниже тех юристов, наследием которых она оперировала. Однако не следует забывать, что целью комиссии было создать источник дейст¬вующего права. Таковым же следует считать не то, что в действительно¬сти было сказано классическими юристами, а то, что им вкладывали в уста Трибониан и его коллеги. При этом комиссия не могла не учи¬тывать явления, которое в XIX в. было названо «ориентализацией» рим¬ского права, т. е. проникновение в римское право периода домината (IV—V вв.) восточных эллинистических влияний. Как бы то ни было, благодаря компилятивной, довольно механической работе комиссии Три¬бониана до нас дошли, пусть и в неполном виде и в какой-то степени «подправленные», труды классических юристов.
Составители Дигест, руководствуясь указанием Юстиниана, стреми¬лись избежать повторений и противоречий, но полного успеха в этом не добились. В тексте имеются и повторения (leges geminatae), и противо¬речия (antinomiae).
Поскольку Юстиниан смотрел на Дигесты как на законодательный сборник, т. е. акт официальный, он запретил юристам писать коммента¬рии к ним (commentarii, interpolationes). Было разрешено лишь делать небольшие извлечения в подлиннике, сводить несколько титулов одного содержания в единое целое, делать переводы на греческий язык. Отныне император становился единственным толкователем законов. Во всех со¬мнительных случаях судьи обязаны были обращаться к нему за разъяс¬нением.
Структура Дигест такова. Они делятся на семь крупных частей (partes), каждая из которых включает в себя по нескольку книг (libri): 1) Та prota (греч.) (кн. 1—4) — общие определения, или учение о праве в целом и отдельных его институтах; 2) De iudiciis (кн. 5— І1) — о праве собственности и ее защите, или, как принято говорить в литературе по римскому праву, о вещных исках; 3) De rebus или De rebus creditis (кн. 12—19) — обязательственное право (договоры зай¬ма, ссуды, поклажи, товарищества, купли-продажи, найма и т. д.) (назва¬ние этой части объясняется тем, что в ней много места отведено обяза¬тельствам, основанным на доверии одного лица к другому, на кредите); 4) Umblicus Pandectarum — «середина Пандект» (кн. 20—27) — содер¬жит материалы о залоговом праве (pignus), процентах, доказательствах, заключении брака, приданом, дарении между супругами, разводе, опеке и попечительстве; 5) De testamentis (кн. 28—36) — завещания, отказы; 6) pars sexta (кн. 37—44) — официального названия не имеет, служит главным образом продолжением предыдущей части; 7) pars septima (кн. 45—50) —.часть, также не имеющая наименования и весьма разно¬образная по содержанию. Полагают, что это деление Дигест на семь частей во. времена Юстиниана имело значение, скорее всего, для препо¬давания права.
Что касается византийских юристов, то они именовали кн. 21 и 22 «Antipapinianus», кн. 23—36 (о браке, приданом, опеке, завещаниях и отказах) «Libri singulares», а кн. 47—48 (деликты, преступление и нака¬зание, уголовное право вообще) — «Libri terribiles», т. е. «страшные книги».
Существует еще одно деление. Кн. 1—24 названы «Digestum vetus», кн. 25—38 — «Infortiatum>>, кн. 39—50 — «Digestum поѵшп». Именно в таком порядке следуют части Дигест у романиста XII в., основателя школы глоссаторов Ирнерия.
Поскольку И, С. Перетерский довел свою работу до кн. 26 включи¬тельно, скажем кратко о содержании последующих книг. Кн. 27, как и 26, посвящена опеке и попечительству, кн. 28 — назначениям наследника лицами, которые вправе делать завещания, и т. д. Кн. 29 примечательна в том отношении, что в ней речь идет о завещаниях воинов. Кн. 30—32 посвящены легатам и фидеикомиссам — De legatis et fideicomissis (об отказах из наследства по завещанию). Кн. 33 и 34 говорят о разно¬видностях легатов. В тит. V кн. 34 («De rebus dubiis») рассматривается вопрос о том, как следует толковать волю завещателя, если в завещании она выражена не вполне ясно. Кн. 35 и 36, развивая мысли юристов о завещании, говорят, в частности, об ограничениях выдачи легатов и т. д. В кн. 37 речь идет о bonorum possessio (учении о владениии), в кн. 38— о наследовании по закону. Кн. 39 посвящена различным вопросам, в том числе дарениям на случай смерти — «mortis causa donatio*. Кн. 40 цели¬ком посвящена учепию о вольноотпущенниках (libertini). В кн. 41 гово¬рится о приобретении права собственности (de acquirendo rerum dominio) и приобретении и утрате права владения (de acquirendo vel ammittenda possessione) и др., в кн. 42 —о судебных решениях (res iudicata). о при¬знании ответчика (confessio) и т. п. В кн. 43 речь идет о способах пре-торской защиты владения (interdicta), в кн. 44 — о судебных возраже¬ниях (exceptiones), в кн. 45 — о словесных обязательствах и т. д., в кн. 46 — 0 поручительстве и т. п., кн. 47 и 48 (libri terribiles) посвя¬щены уголовному праву и процессу, кн. 49 — обжалованию или апелля ции, финансам и военному праву (ius militare). Кн. 50 можно, скорее всего, отнести к государственному праву, так как в ней речь идет об управлении государством, государственных должностях, муниципальном (городском) управлении. Вместе с тем два ее последних титула (XVI и XVII) стоят как бы особняком. Тит. XVI («De verborum significatione») можно считать римским юридическим словарем, так как в нем объясня¬ется значение различных юридических терминов и выражений. В тит. XVII «De diversis regulis iuris antiqui» приводятся различные юриди¬ческие правила, юридические определения, пословицы.
Все книги (за исключением кн. 30—32) делятся на титулы. Всего ти¬тулов 432. По своему объему они порой заметно различаются. Так, тит. III кн. 6 состоит лишь из трех фрагментов, а тит. I кн. 45 содер¬жит 141 фрагмент. В’ каждом титуле цитаты из сочинений юристов рас¬положены в определенной последовательности. Сначала идут извлечения из работ, комментирующих ius civile. Эти комментарии — сочинения Са¬бина и его комментаторов (libri ad Sabinum) — в романистической ли¬тературе именуются «массой Сабина». Затем идут цитаты из сочинений, посвященных преторскому эдикту (libri ad Edictum) — «масса эдикта». После этого — выдержки из сочинений, созданных на основе юридиче¬ской практики (questiones et response). Эти сочинения составляют так называемую «responsa Раріпіапі» — «массу Пашшиана». Перед каждой цитатой стоит inscriptio: назван автор и сочинение (титул и номер кни¬ги), откуда она была заимствована (например, «Paulus libro XXI ad Edic-tum», т. е. «Павел в кн. 21 (комментария) к преторскому эдикту (го¬ворит)»). А затем уже следует цитата.
В современных изданиях Дигест цитаты или отрывки чаще всего обозначены буквой 1 (leges), а иногда знаком fr. (fragmenta) и пере¬нумерованы. Всего в Дигестах более 9 тыс. фрагментов. Наиболее про¬странные из них разделены на параграфы. В подлинных рукописях Дигест отдельные извлечения (excerpta) на параграфы не подразделялись. К позд¬нейшим временам относится также практика открывать параграфы «нача¬лом» — principium (рг.), prooemium.
Древнейшая рукопись Дигест — «Littera Florentine* (по месту ее хра¬нения — Флоренции) датируется VI или VII в. Она лучше всего со¬хранилась. В ней относительно мало пропусков и искажений. Существуют и рукописи — «Vulgata» или «Littera Vulgata», восходящие к XI—XII вв., когда началась работа глоссаторов — первых средневековых исследовате¬лей и комментаторов Дигест из Болонского университета. Эти рукописи охватывают лишь часть Дигест. Первым печатным изданием Дигест было издание Готофреда 1583 г., которое объединяло все части кодификации Юстиниана, именно оно получило название «Corpus Iuris Civilis».
Из современных изданий Дигест наибольшей известностью пользует¬ся издание, подготовленное знаменитым немецким романистом Теодором Моммзеном. Оно составлено на основе «Флорентины»16. В нем приводятся разночтения из других рукописей Дигест и из Василик, отмечены важ¬нейшие интерполяции и даны конъектуры самого Моммзена в отноше¬нии сомнительных мест.
Не следует думать, что сочинения (или отрывки из них) видных юристов дошли до нас исключительно благодаря Дигестам. Мы бы и без Дигест знали про Гая благодаря его «Институциям». Сохранились также «Сентенции» Павла, «Фрагменты» Ульпиана. Интерес представляет и такой источник познания римского права, как сопоставление пятикнижия Моисея и римских законов («Collatio legum Mosaicarum et Romanarum»), составленное неизвестным лицом в конце IV или начале V в.
Таким образом, хотя переведенные И. С. Перетерским избранные от¬рывки из Дигест — этой важнейшей части «Corpus iuris civilis» — со¬ставляют около трети (35 л.) всего их текста, и в таком объеме они дают ответ на вопрос о том, что такое Дигесты. Познавательное значение Дигест очевидно. Именно они послужили основным материалом для ре¬цепции римского права, а потому в течение столетий были действующим правом, в ряде стран Западной Европы. Несмотря на то что предметом рецепции в период средневековья служило преимущественно римское частное право, все же до некоторой степени усваивались и нормы пуб¬личного права. Так, для обоснования верховенства королевской власти, которая в союзе с городами боролась за политическое объединение своей страны, юристам европейских стран не пришлось создавать какое-либо новое оригинальное учение. Они обрели его в таких формулах римского права, как «quod ргіпсірі placuit, legis habet vigorem» («то, что угодно государю, имеет силу закона») или «princeps legibus solutus est» («госу¬дарь стоит над законами»).
На основе Дигест в феодальном и буржуазном обществах разрабаты¬валась не только теория гражданского права, но и общая теория права. Дигесты оказали сильное влияние на буржуазные кодификации граждан¬ского права. В течение многих веков они изучались и преподавались на юридических факультетах. Римские юристы в своих работах цитировали тексты законов и сенатусконсультов. Лишь немногие из этих источников права в виде надписей на бронзовых досках или папирусах сохранились. По этой причине Дигесты являются важнейшим памятником для позна¬ния как истории римской юриспруденции, так и римского законода¬тельства.
Немаловажное значение имеют Дигесты и для исторической науки. Некоторые историки Рима все же недостаточно используют Дигесты под предлогом их «ненадежности» как исторического источника. Однако в них содержатся крайне интересные, а подчас единственные данные для изучения экономической и социальной истории Рима. Так, только из Дигест мы получаем сведения об эволюции правового положения рабов (фактическое признание за ними права на «держание» имущества и со¬ответственно правоспособность в делах о пекулии); о locatio conductio как аренде земли, домов, различных формах найма рабочей силы; о видах прав на землю и другое имущество — dominium, possessio,1 узуфрукт, прекарнн. сервитута; о том, что включалось в инвентарь имения, дома, мастерской, участка, арендованного колонами; о деловых товариществах, правах и обязанностях различных магистратов; устройстве городов и т. п. Попутно отметим, что интересные сведения можно почерпнуть в книгах и параграфах, не имеющих соответствующего содержанию заглавия, например об инвентаре, понятии fundus instructus, domus instructa и т. п.