Имарат Кавказ как особая модель
ИМАРАТ КАВКАЗ КАК ОСОБАЯ ИСЛАМСКАЯ «ЭТНО-ФУНДАМЕНТАЛИСТСКАЯ МОДЕЛЬ»
ИСЛАМ ТЕКУШЕВ
Под влиянием исторических предпосылок и современных условий в течение последних десяти лет мы наблюдаем процесс формирования на Северном Кавказе особой исламской фундаменталистской структуры. Данная эмпирическая статья попытка раскрыть тезис о том, что действующая на Северном Кавказе террористическая организация Имарат Кавказ представляет из себя уникальную исламскую фундаменталистскую модель. В ее специфике заключен секрет ее жизнеспособности. И в ее же особенностях лежит ключ к ее саморазрушению.
Имарат Кавказ, являясь частью международного исламского фундаменталистского движения, во многом повторил по форме свои клоны на Ближнем Востоке и Центральной Азии. Таких, например, организаций как «Аль-Каида» в Афганистане или Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами в Таджикистане и Узбекистане. В основе идеологии всех этих организаций лежит единая матрица — исламское фундаменталистское учение — салафизм. Однако, в каждой части земного шара существует своя исламская фундаменталистcкая модель, которая адаптирована к культурным и геополитическим особенностям региона. Равно и северокавказское подполье. Оно имеет свои принципиальные отличия, которые определяются историческими, политическими, социально-экономическими и общественными предпосылками, несмотря на формальную унифицированность.
Главная особенность северокавказского подполья заключается в его звеньевой структуре и системе самообеспечения, которые базируются на социокультурной и политической инкорпорированности подполья в северокавказские социумы. Именно в этой особенности и таится главный секрет жизнеспособности северокавказского подполья.
Звенья и принцип цикличности в Северокавказском подполье
Северокавказское подполье состоит из трех главных сетевых звеньев. Все эти звенья вовлечены в процесс противостояния, они задействованы в джихаде- священной войне, но при этом выполняют разные роли в сети. Все звенья находятся в постоянном цикличном движении, обеспечивая обновленческий процесс в сети.
Первое звено Первое звено состоит из людей, которые принимают непосредственное участие в боевых действиях. В самой сети их называют войнами Аллаха, в СМИ принято определение джихадисты. Эти люди чаще всего уже в розыске, о них известно силовым структурам и за ними ведётся планомерная охота. Они обычно выступают открыто, при помощи видеообращения призывают мусульман к священной войне — джихаду. Это боевое звено подполья. Потенциальные смертники, для которых данный мир является лишь мостом, через который они должны переправиться к всевышнему Аллаху. Пополнение первого звена происходит за счет второго. Люди из третьего звена в редких случаях попадают в первое, потому как человек должен предварительно показать себя, проявить старания на пути джихада. Однако известны отдельные случаи, когда допускается исключение. Яркий тому пример — случай с Александром Тихомировым( мусульманское имя Саид Бурятский), который являясь проповедником фундаменталистской идеологии салафитов, минуя второе звено (не оказывая тыловую поддержку подполью), был призван в первое. Однако, следует отметить, что случай с Бурятским уникален. Поскольку будучи теологом и известным проповедником, он оказался крайне востребован в ходе реализации проекта Имарата Кавказ.
Второе звено состоит чаще всего из родственников и односельчан. Здесь работает территориальный принцип, о котором мы говорили выше, и о котором подробнее расскажем сейчас. Данная категория членов сети задействована в обеспечении первого звена нужной информацией, продуктами, съемными квартирами. Одним словом, обеспечивают тыловое прикрытие. В силовых сртруктурах их называют тыловиками. Возрастной состав этого звена смешанный, так как чаще всего он формируется из жен, сестер и братьев членов первого звена, а также из односельчан. Учитывая многочисленность родов в северокавказских обществах можно предположить, что второе звено значительно многочисленнее первого. Реже членов этого звена используют в подготовке спецопераций, но происходит это по мере того, как того требует экстремальность ситуации. Члены второго звена переходят в первое звено чаще всего в трех случаях: (а) когда ими начинают интересоваться силовые структуры и их жизни угрожает опасность, (б) когда в результате столкновений потери в первом звене вызывают необходимость в обновлении, и (в) за определенные заслуги на пути джихада, чаще всего это происходит после выполнения какой-либо боевой задачи. И (г) когда начинает действовать институт кровной мести. Т. е., перемещение происходит либо после убийства близкого родственника, состоявшего в джихадистской сети, либо после его похищения силовиками. Необходимо заметить, что институт кровной мести существует только в Чечне, Ингушетии и в отдельных районах Дагестана. Однако это не характерно для Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии и Северной Осетии.
Третье звено самое многочисленное, и оно занимает самое важное положение в обновленческом процессе подполья. В основной массе состоит из сочувствующих и симпатизирующих молодых людей, которые по тем или иным мотивам выражают симпатии исламскому подполью, но не связаны с ним непосредственно. Ядро звена составляют молодые мусульмане, соблюдающие исламские традиции и посещающие регулярно мечеть. Процесс инфильтрации этих людей в третье звено происходит через мечети, которые они посещают, а также через интернет- форумы, которые на сегодняшний день явлются действующей платформой для исламских пропагандистов. Данное звено достаточно размыто и определить степень его участия в противостоянии является практически невыполнимой задачей. Тем не менее, именно это звено является основным и постоянно возобновляющимся источником для рекрутирования новобранцев. Именно на этом уровне люди часто становятся жертвами похищений, внесудебных казней.
Часто после того, как молодой человек, не имеющий отношения к подполью был похищен, подвергнут пыткам и унижениям, он начинает искать защиты у подполья, которое на Северном Кавказе позиционируется у определенной части населения, как альтернативная власть.Так, например, многочисленные факты издевательств силовиков Кабардино-Балкарии над верующими мусульманами привели к добровольному переходу молодых мусульман на сторону чеченского сопротивления в 2005 году.
Принципы Национальной Паритетности и Автохтонности
Система управления в Северокавказском подполье имеет свои отличительные особенности. Несмотря на то, что идеология салафизма, на которой зиждется политический проект Имарат Кавказ, исключает вопрос национальности, при назначении глав валайятов формальный лидер северокавказского подполья Амир Докку Умаров придерживается принципа национальной паритетности. То есть, согласно ему, Амиром чеченского валайята Нохчичо не может быть ингуш или осетин, равно как и Амиром Осетинского валайята не может быть ингуш. Амиром объединённого валайята Кабарды, Балкарии и Карачая также не был чеченец и вряд ли это будет возможно, по крайней мере, на данном этапе. И хотя формально идеологи Имарата Кавказ демонстрируют ничтожность национальной идеи в системе отношений Имарата Кавказ, в действительности они следуют сложившемуся задолго до возникновения проекта советскому административному принципу национальной паритетности в системе иерархического управления кавказскими территориями. Точно также первичные единицы в сети- джамааты- чаще всего объединены в автохтонные ячейки, имеющие ярко выраженный этнический окрас. Такой вывод можно сделать на основе наблюдений за сменой глав практически всех валайятов.
Принцип национальной паритетности
Принцип национальной паритетности заключается в том, что при назначении глав валайятов, амиров секторов учитывается национальность кандидата. Парадокс в том, что данная практика диктовалась историческими предпосылками, которые возникли ещё при СССР. И без учета национального фактора в системе управления Имарата Кавказ жизнеспособность проекта равнялась бы нулю. Ибо игнорирование этого фактора приводит к расколу в сети — (фитне) . Что собственно уже имело место в августе 2010 года, когда часть чеченских амиров вышли из под подчинения верховного Амира Докку Умарова. Тогда Доку Умаров обвинил в раскольнической деятельности арабского боевика Муханнада, который, по некоторым данным, сейчас представляет на Кавказе «Аль-Каиду». Араб Муханнад вошел в совет отколовшихся чеченских боевиков, которых возглавил полевой командир Хусейн Гакаев. Признавая себя частью Имарата, часть чеченских полевых командиров отказалась делить зону своего влияния на территории Чечни с представителями других этнических групп и арабскими миссионерами.
Существование принципа национальной паритетности при утверждении амиров различных уровней подтверждают представители самого подполья, они об этом открыто заявляют в своих комментариях, которые публикуются на различных форумах. С другой стороны, это подтверждается динамикой смены глав валайятов. Это также видно при анализе этнического состава доминирующего большинства джамаатов.
Уникальная ситуация сложилась в объединённом валайяте Кабарды, Балкарии и Карачая (ОВКБК) Здесь при смене амира ОВКБК учитывается этнический конфликт между двумя титульными народами — кабардинцами и балкарцами. Во избежания фитны в этом валайяте смена амира валайята происходит путем поочередного амирства представителей обеих этносов. Так, первым Амиром ОВКБК был кабардинец по национальности Анзор Астемиров (мусульманское имя — Сайфуллах). После его гибели место амира занял балкарец по национальности Аскер Джаппуев (мусульманское имя — Абдуллах). После ликвидации Джаппуева подполье вновь возглавил кабардинец Алим Занкишиев. С долей уверенности можно предположить, что следующим амиром ОВКБК будет балкарец по национальности.
Для нас суть вопроса состоит в том, идёт ли данная управленческая модель снизу или или же диктуется сверху руководством Имарата Кавказ. Судя по ссылкам на хадисы, которые оставлены на форумах официального сайта ОВКБК www.islamdin.com — община сама может предложить или выбирать себе амира. На сайтах, близких подполью, мною было даже обнаружено теологическое обоснование инициативы снизу: Ибн Хаджар сказал: «И в нем дозволенность избрания амира во время войны, без того, чтобы он назначался амиром — другими словами — без наличия приказа от Имама. Ат-Тахави сказал: «Это основа, из которой выводится то, что обязательно для мусульман выдвигать вперёд человека, если Имам отсутствует, для того, чтобы он заменял его до возвращения». Что означает: в определённых обстоятельствах община определяет сама, совещаясь между собой, кто возглавит ее.
Принцип паритетности в системе назначений в Имарате Кавказ был продиктован объективными причинами. Несмотря на то, что Имарат Кавказ в целом декларирует абсолютный интернационал, подполье не может существовать в отрыве от сложившейся системы разделения зон влияния между этносами, особенно в условиях партизанской войны, где жизнеспособность и неуязвимость подполья обеспечивают тылы, опирающиеся на родоплеменные отношения. А в условиях Северного Кавказа, тылы — это тейпы в Чечне и Ингушетии, родоплеменные связи в Дагестане и Кабардино-Балкарии. Именно понимание этой особенности вынудило руководство Чечни и Кабардино-Балкарии использовать практику коллективной ответственности родов и тейпов за связи с подпольем.
Чтобы завуалировать определяющее значение территориально-этнического фактора в системе управления Имарата Кавказ, идеологи данного проекта придумали сектора. Таким образом местные исламисты демонстрируют неправомочность названий районов, разделенных по этническому принципу. Однако в действии система опирается именно на сложившиеся этнические системы.
Принцип автохтонности в подполье
Основу северокавказского подполья образуют джамааты. Северокавказские джамааты создаются по территориальному принципу. На Северном Кавказе исторически сложилось так, что границы населенных пунктов проходят по границам расселения отдельных этнических групп. Этим и обуславливается выраженный этнический окрас местных джамаатов. Так, до ликвидации амиров секторов ОВКБК в апреле 2011 года этнический состав джамаатов выглядел следующим образом: Баксанский джамаат, населённый преимущественно кабардинцами (Северо-восточный сектор), возглавлял Амир «Абдуль Джаббар» — Казбек Ташуев — кабардинец, Чегемский район (Юго-западный сектор), населенный также преимущественно кабардинцами, возглавлял Амир «Закария» — Ратмир Шамеев — кабардинец, Эльбрусский джамаат (Северо-западный сектор), населенный преимущественно балкарцами, возглавлял Амир «Муса» — Хаджиев Бузжигит — балкарец. Лишь в отдельных случаях( имеются в виду большие города, где население полиэтнично), когда этнический состав населения многообразен и не может быть ограничен территориальными пределами, допускается произвольная рокировка амиров. Примером может послужить Центральный сектор, который включает в себя несколько джамаатов в Нальчике и прилегающих к нему поселков Кенже и Хасанья.
В этой особенности заключена и сила и слабость северокавказского подполья. Преимущество же состоит в том, что принцип автохтонности обеспечивает местным джамаатам высокую жизнеспособность. Заметим, что они создавались в условиях глубочайшего подполья, и чаще всего люди попадали в состав того или иного джамаата через родственников и знакомых. Так, например, первый вооружённый джамаат «Ярмук», созданный уроженцами Кабардино-Балкарии состоял из балкарцев, и его лидеры, балкарцы по национальности, уроженцы Эльбрусского и Чегемского районов Муслим Атаев, Адам Джаппуев и Аскер Джаппуев создавали его из числа своих ближайших родственников и односельчан, что в условиях Северного Кавказа означает тождественность одному и тому же этносу.
Тем не менее, у северокавказских джамаатов есть уязвимые места. И главная их слабость кроется в том, что этничность джамаатов приводит со всей неизбежностью к закрытости системы. А так как мотивы членов одних джамаатов идут вразрез с этническими интересами представителей других джамаатов возникает питательная среда для роста этноцентризма.
Убийство в 2011 году представителями кабардино-балкарского подполья известного черкесского общественного деятеля и ученого Аслана Ципинова вызвало недовольство черкесской части мусульманской общины, которая открыто обвиняла лидера объединенного валайята Кабарды, Балкарии и Карачая в национальных мотивах убийства. Тогдашний Амир ОВКБК Аскер Джаппуев, балкарец по национальности, отрицал аргументации, выдвигаемые против него.
Обобщив все вышесказанное можно сказать, что чаще всего по такому же автохтонному принципу образовывались Ингушский валайят и джамааты Дагестана и Чечни.
Система жизнеобеспечения подполья: сбор и распределение средств внутри сети
Северокавказское фундаменталисткое подполье представляет из себя устойчивую и независимую в финансовом плане систему, имеющую многоуровневый бюджет. В этой связи можно выделить четыре бюджетных уровня: А) Бюджет Имарата Кавказ Б) Бюджет Валайатов В) Бюджет Секторов Г) Бюджет джамаатов. Бюджет Имарата Кавказ формируется из бюджетов валайятов, а бюджеты валайятов формируются из бюджетов секторов, а бюджеты секторов в свою очередь черпаются из бюджетов джамаатов. При этом на каждом уровне имеется своя касса. Формирование бюджетов происходит за счет закята, налога на джихад, которым ваххабиты облагают бизнесменов и чиновников в республиках Северного Кавказа.
Суть системы налогообложения проста, она основана на вымогательстве, которому руководители Имарата Кавказ придали теологическое обоснование. Сбор и распределение средств происходит следующим образом:
На первом этапе сбор средств происходит на уровне джамаатов сел. На втором происходит сбор средств на уровне секторов, на третьем — на уровне валайятов, и уже на четвертом уровне средства аккумулируются в кассе Имарата Кавказ. При этом, как выяснилось, определенный процент от собранных денег оседает на всех четырех уровнях.
Кассой валайятов, секторов и джамаатов распоряжаются Амиры этих едениц. Это особенность идеально работает на эффективность всей системы, так как в условиях подполья и террористической деятельности финансовая независимость едениц позволяет быстро разрабатывать и реализовывать теракты и диверсии на всех уровнях. В систему же сбора закята вовлечены все три звена, которые были охарактеризованы в первой главе. Расстановка сил при сборе средств имеет следующую комбинацию:
В сбор и отработку информации об объекте налогообложения вовлечены третье и второе звено. Однако непосредственным сборщиком закята являются люди, которые находятся на первом уровне, входят в первое звено. Они же по решению шариатского судьи валайята осуществляют казни людей, отказавшихся от уплаты налога.
Так, в городе Тырныауз, Кабардино-Балкарии, исламские радикалы за отказ выплатить закят (налог) в размере 500 тысяч рублей убили директора учебно-спортивной базы «Ушба» Мухтара Байзуллаева.
Информирование об обязанности каждого мусульманина платить закят происходит на уровне распространения видеообращений через интернет, а также через сборщиков, которые посылают налогоплательщику видеообращение Амира вилайята о налоге на джихад. В случае первого отказа от уплаты налога, объекту налогообложения высылается предупреждение, в случае второго отказа — бизнесмена убивают.
За своевременную уплату налога бизнесмен получает гарантии неприкосновенности, а также всяческую помощь в защите его бизнеса.
Налог на джихад или закят, как его называют сами ваххабиты, не является изобретением северокавказских фундаменталистов. Практика обложения налогом на джихад бизнесменов издавно существует на Ближнем Востоке и имела место в Центральной Азии во время гражданской войны в Таджикистане. На Северный Кавказ она пришла во время первой чеченской компании, но это были скорее единичные акты вымогательства, лишенные всякой системы и работающие на интересы отдельных группировок. Сложно сказать, когда данная практика была перевоплощена в систему сбора и распределения средств, работающую в интересах всей сети. Однако впервые о данной практике, как системе, заговорили в 2010 году, когда на сайте кабардино-балкарских боевиков появились первые угрозы в адрес бизнесменов, отказывавшихся платить закят.
Именно в Кабардино-Балкарии была создана единая система налогообложения, работающая на весь кабардино-балкарский валайят. Она была создана первым Амиром КБК Анзором Астемировым и лишь потом после его назначения кадием Имарата Кавказ схема была экстраполирована и наложена на все территории, где действует современное подполье. Таким образом, получается, что теологическое обоснование данной практике дал шариатский судья, кадий Имарата Кавказ Анзор Астемиров ( мусульманское имя Сайфуллах). Именно он разработал и реализовал в Кабардино-Балкарии систему налогообложения, привел в движение звенья, о которых мы говорили выше. Четкое взаимодействие этих звеньев обеспечило подполью значительный приток финансов, который укрепил подполье и расширил его ряды.
Заключение
Анализ структуры и принципов жизнедеятельности подполья, значительная, если не доминирующая роль этнического фактора в системе отношений внутри фундаменталистской сети на Северном Кавказе, позволяет нам утверждать, что в этом регионе России сложилась уникальная фундаменталистская модель. Отличительными особенностями этой модели, образовавшейся в рамках проекта Имарат Кавказ, является инкорпорированность салафитской фундаменталистской идеологии в северокавказские этнополитические формации и общественные институты. От степени инкорпорированности исламской фундаменталистской структуры в общественные институты зависит жизнеспособность самой идеи. Именно поэтому названные структуры жизнеспособнее в мусульманских республиках и в странах с преобладающим количеством мусульманского населения. И практически не уязвимы, когда фундаменталистская модель адаптирована под локальные социальные и этнополитические условия.
В условиях Северного Кавказа чаще всего этносы расселены компактно, особенно в сельской местности. Так, например, город Баксан Баксанского района Кабардино-Балкарии и прилегающие к нему селения в подавляющем своем большинстве заселены кабардинцами (Северо-восточный сектор). А поселок Эльбрус или, к примеру, село Жанхотеко Эльбрусского района более чем на 80% заселены представителями балкарского населения (Северо-западный сектор). Таким образом, если в целом Кабардино-Балкарское подполье формально выглядит интернациональным, сами джамааты имеют выраженый этнический окрас.
Сегодня мы наблюдаем процесс сращивания фундаменталистской идеологии с общественно-политическими системами на Северном Кавказе, что с определенной степенью уверенности позволяет говорить об эволюции Северокавказского подполья и формировании уникальной «исламской этно-фундаменталистской модели» на Северном Кавказе.
Если ранее джамааты не имели общей скоординированности действий и общей бюджетной системы, а лишь являлись вооруженными группами, движимыми различными глубинными мотивами, в числе которых доминировали реваншистские настроения ущемлённых в своих правах этнических групп, как это было в случае с джамаатом « Ярмук» в Эльбрусском районе Кабардино-Балкарии, или религиозные амбиции части кабардинской мусульманской молодежи, не признаваемой официальным мусульманским духовенством республики, то сегодня мы уже имеем дело с разветвленной сетевой структурой, обладающей своими институциями, включая судебную власть (кадии), фискальную систему, и соответственно -исполнительную власть в лице Амиров различных уровней.
С каждым днем действенность этой параллельной власти становится все более зримой на Северном Кавказе. Условный успех Имарата Кавказ стал возможным лишь после сращивания салафистской идеологии с кавказскими общественными институтами и ее адаптации к современным общественно-политическим условиям на Северном Кавказе.
Эволюционный процесс в Имарате Кавказ шел параллельно с процессом интеграции реакционного салафизма в северокавказские социумы. Локомотивом в процессе эволюции послужили родоплеменные связи, которым во все времена придавалось большое значение в самоорганизации северокавказских социумов.
Так, на первоначальном этапе формирования подполья национальный фактор играл ключевую роль в системе жизнеобеспечения джамаатов, поскольку он позволял использовать племенные связи в вопросах вербовки новых членов и организации военных операций.
Территориальная привязанность помогала и помогает сегодня джамаатам эффективно противостоять федеральным и республиканским силовым структурам. Она помогает им предупреждать спецоперации, контролировать местный бизнес, который они облагают данью (закят) , а также вербовать новых членов, используя родственные или племенные связи. Более того, привязанность к территории позволяет подпольщикам создавать дополнительные звенья, которые выходят за рамки самого Имарата Кавказ.
Доминирование этнического фактора в системе жизнеобеспечения Имарата Кавказ вовсе не случайно. Протестные настроения в северокавказских обществах, которые в самом начале 1990-х годов выливались в открытые этнические конфликты (Пригородный район Северной Осетии, Первая и Вторая чеченские компании ) и латентные межнациональные противостояния (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия), сегодня находят себя в исламском фундаментализме в результате продолжающихся внутренних разногласий. Так, в начале 2000-х годов на смену этноцентристским идеям пришли идеи радикального ислама.
Парадокс ситуации заключается в том, что национализм в северокавказских обществах не растворился во времени, он лишь сменил внешнюю оболочку. На самом деле глубинные мотивы людей, проявляющих симпатии к исламскому фундаментализму, остались прежними и при тех же векторных детерминантах: это земельный вопрос, этнические притязании, социальная и религиозная дискриминация, отсутствие элементарных свобод.
Все это осталось, как прежде, но сменился лозунг, так как именно в исламских фундаменталистских группах определенная часть населения Северного Кавказа усматривает единственную силу, способную защитить их от правового, силового произвола и социального гнета. В их представлении, лишь исламская фундаменталистская идеология отвечает на вопросы отсутствия справедливости в обществе, вопросы жизни и вопросы смерти.
Отсюда и наметившийся рост симпатий населения Северного Кавказа к фундаменталистским группировкам, с одной стороны, и усиливающаяся ненависть к представителям других конфессий, с другой стороны.
Резюмируя изложенное можно сказать, что сращивание фундаменталистской идеи с северокавказскими социально-экономическими и этнополитическими условиями сделало Имарат Кавказ достаточно жизнеспособным проектом, способным расширять географию своего влияния в регионе. Очевидна и закрытость самой системы, ее зависимость от внутренних этнических и территориальных факторов, действенных лишь в условиях подполья. Любая закрытая система, каковой является Имарат Кавказ, обречена на застой и последующее вырождение, деградацию и полное исчезновение. Лиши северокавказское подполье благоприятной для нее обществено-политической и социальной среды, и оно неминуемо подвергнется саморазрушению. Однако, вопреки здравой логике, сложившаяся политическая система в России выступает косвенным гарантом этих благоприятных условий.