Письмо Ивана Франко

ОТКРОВЕННОЕ ПИСЬМО ИВАНА ФРАНКО
К ГАЛИЦКОЙ (ГАЛИЦКО-УКРАИНСКОЙ) МОЛОДЕЖИ, 1905 Г.
То, что я хочу сказать Вам, мои молодые друзья, столь великое и радостное, но вместе с тем такое тяжелое и неприятное, что я хотел бы, чтобы это сказали Вам какие-то более авторитетные, чем у меня уста, чтобы это сказал Вам кто-то, кого Вы больше всего любите и уважаете, и кому больше доверяете, чтобы оно могло войти в Ваши сердца как мощный импульс к новой жизни, как вдохновение к новой работе, к перестройке Вашего собственного «я» согласно нового мировоззрения.
Дождались мы великих, переломных событий. То, что наполняло наши сердца тоской и завистью при чтении событий таких бурных лет, как 1789 или 1848 г., теперь происходит на наших глазах. И не то происходит на наших глазах: клокочущая волна истории захватывает нас самих, ставит нашу нацию почти в центре событий.
Восток Европы, в том числе и наша Украина, переживает сейчас весеннюю пору, когда трескается лед абсолютизма и деспотизма, когда народные силы среди страшных катастроф ищут себе новые пути и новые формы деятельности, когда невыразимое горе, причиненное народам прежним режимом, подняло широкие слои и глубинные инстинкты человеческой души к борьбе, результатом которой должна стать полная перестройка государственного строя, а затем и общественного, социального порядка России, а в том числе и Украины.
Вы, молодые люди, которые с интересом читаете новости из России, думали ли Вы о значении тех событий для нашей нации, для всех нас, для каждого из нас лично? Ведь всемирная история – не история героев, а история массовых движений и перемен, а каждый из нас лично разве не часть той массы, которая этими событиями призвана к движению и переменам? Думали ли Вы над тем, куда могут повести нас эти события, каким эхом в личной жизни каждого из нас могут отразиться те перемены и какие обязанности на каждого из нас накладывает нынешняя волна?
Мне кажется, что как люди, одаренные сознанием и даром мыслить, мы все должны об этом думать, думать больше и интенсивнее, чем обо всем остальном, что нас интересовало до этого. Так как наступает великое время, и горе нам, горе нашей нации, если великая эпоха застанет нас юными и неподготовленными!
Великое время для нашей нации начнется с момента, когда в России падет абсолютизм. Последние события показывают, что это падение уже не за горами. Если верить рескрипту царя к министру Булыгину, которым поручено министру подготовиться к созыву избранных репрезентантов народа на совещание в делах государственных, то получается, что это падение уже наступило, в принципе. Конечно, этому царскому рескрипту нельзя придавать серьезного значения, но и это уже симптом упадка самодержавия, т.к. на такие рескрипты никто не обращает особого внимания, следовательно, история уже потекла по иному руслу.
Упадок абсолютизма в России – что он значит для нас? Какой преемник заменит его?
Этот преемник, это не тайный незнакомец, не сфинкс с закрытым лицом. Он давно известен и отчетливо показал свою физиономию уже в прежней истории России: это будет либерализм капиталистического типа. Это будет либеральный, по-европейски образованный русский помещик, польский шляхтич, богатый фабрикант, купец, адвокат, профессор, журналист, врач и в какой-то небольшой степени интеллигентный пролетарий. Вот кто станет лицом нового режима России – капитал и интеллигенция. Исторические дворянские традиции в России не сильны и такого феодального, конституционного окраса от беды окрашенного режима, который мы наблюдаем в Галичине, в России и на Украине, видимо, не будет. Конечно, российский либерализм проявляет уже сейчас и проявит после своей победы другие, столь же опасные признаки. Он слишком теоретический и доктринерский, а доктринеры, даже либеральные, все и везде были худшими и вреднейшими политиками.
Доктрина – это формула, против которой отступают на задний план живые люди и живые интересы.
Доктрина – это униформа, уровень, враг всяких партикуляризмов. Доктрина – это ни в коем случае не центрист, который для абстрактных понятий не пощадит конкретных людей и их конкретного благосостояния. Мы, украинцы, видели до этого миллионы примеров, как издевался над живыми людьми и нациями абсолютизм, вооруженный тремя доктринами: православие, самодержавие и обрусение. Эти доктрины вошли слишком глубоко в тело и кровь русской общественности, чтобы теперь, когда у руля вместо всесильного чиновника станет всемогущий российский либерал, мы могли надеяться на немедленные и кардинальные изменения в самом режиме. Пусть так, что доктрина православия вонзит свое жало эксклюзивности (либерал тем и либерал, что обрядовые доктрины ему безразличны), но доктрина самодержавия и обрусения очень легко может подать руку либеральному доктринерству. Она решит вместо самодержавной особы поставить во главе самодержавную идею – идею неделимости и единства России, незыблемости российского великодержавного положения и фундаментального, государственного положения «русского», т.е. великорусского народа. Таким образом, имеем вновь продолжение прежней политики разрушения, эксплуатации и обдуривания окраин для «блага» центра, имеем национальный автократизм в либеральном и конституционном ключе, по типу венгерского.
Задатков для такого либерального автократизма видим в русском сообществе очень много. Их систематически лелеяла и подготавливала вся прежняя чиновническая автократичная школа, приучая общественность игнорировать все органично выросшее, своеобразное, партикулярное и индивидуальное, презирать его как мелкое и ретроградное или ломать его как несогласное с обозначенным характером России (бесцельное и бессмысленное топтание Украины, Польши, Литвы, Финляндии и т.д.). Только там, где этот доктринерский автократизм встречал деятельное, организованное, элементарное сопротивление – в Польше, в Финляндии, понемногу в Литве – он, наконец, проявлял склонность к концессий и хотя бы к каким-то уступкам.
Доктринеру, ослепленному в своих формулах, могут импонировать только твердые факты, о которые он раз-другой разобьет себе голову.
Меньше всего такого сопротивления видел автократический доктринаризм на Украине. Не потому только, что украинское слово было сковано и заткнуто кляпом, а главным образом потому, что большая часть светлых украинцев, воспитанных в тех же идеях автократического доктринерства, и сама игнорировала свой украинский партикуляризм, в душе стеснялась его, в душе признавала себя gentе Ukraini, nаtiоnе Russi (по происхождению украинец, русской нации (латин.), в душе и явно дорожила и дорожит фантомом «великой, неделимой России».
Перед украинской интеллигенцией откроется теперь, при более свободных формах жизни в России, большая задача – создать из огромной этнической массы украинского народа украинскую нацию, сплошной культурный организм, способный к самостоятельной культурной и политической жизни, способный на ассимиляционную работу других наций, откуда бы она ни шла, и при этом способный на присваивание себе в максимально широком смысле и в максимально быстром темпе общечеловеческих культурных достижений, без которых сегодня ни одна нация и ни одно государство, каким бы сильным оно не было, не может обойтись.
Огромные трудности этой задачи Вы очень ясно поймете, если подумаете о том состоянии, в котором застанет Украину новая эпоха. Без собственных школ и без выработанной образовательной традиции, без проникнутого образовательными и народолюбивыми мыслями духовенства, без популярной и классической литературы, которая могла бы хотя бы в первую горячую пору удовлетворять все духовые потребности огромной массы, без прессы, которая могла бы стойко держать и систематически защищать флаг национальности и свободной культурной работы, соответствующей местным потребностям, без надежды на сильную фалангу вполне сознательных и стоящих на высоте современного образования репрезентантов в законодательных телах и без прочной опоры в массах народа и интеллигенции даже для тех немногих репрезентантов, которые пожелают полностью соответствовать своей национальной и культурной задаче, наша Украина готова вновь оказаться в роли наковальни, на которой различные чужие молоты будут выбивать свои мелодии, или в роли кролика, на котором различные сторонники вивисекции будут проводить свои эксперименты.
Вот здесь и становится перед нами, галичанами, а особенно перед Вами, молодые люди, большая историческая задача – помочь российской Украине в тяжелых переломных моментах, а затем в основании, в закладке большого труда – построении нашего национального строя во всей его целостности. Перед Вами стоит задача и обязанность – поблагодарить российскую Украину за все духовное и материальное добро, которое она до сих пор давала нам. Насколько ответственно мы относимся к этой обязанности, насколько добросовестно, разумно, обдуманно перейдем к ее исполнению, от этого будет зависеть в очень большой степени наше будущее как нации, способной занять место в ряде других культурных наций.
До сих пор я ждал и надеялся, что кто-то близкий Вам и авторитетный для Вас возьмет слово в этом деле, что наша ежедневная пресса обратит на него свое внимание, что поднимут его те, кто любит выдавать себя за предводителей и проводников народа. К сожалению, я не дождался этого. Значительная часть тех наших светочей, озадаченная театральным вопросом, не видит за ним света; другие, которые спрятали в этом деле независимость суда и смотрят на него критически, не имеют или силы, или отваги поднять свой голос и указать ясно и отчетливо величие нынешнего момента и большой трагизм нашего положения в нем, неизбежную необходимость как можно быстрее, как можно основательнее изменить курс нашего национального корабля, настроить все наши мысли, планы, программы на другой диапазон.
Мы должны научиться чувствовать себя украинцами – не галицкими, не буковинскими украинцами, а украинцами без официальных границ.
И это чувство не должно у нас быть голой фразой, а должно вести за собой практические консеквенции. Мы должны – все без исключения – прежде всего познать свою Украину, всю в ее этнографических границах, в ее нынешнем культурном состоянии, познакомиться с ее природными богатствами и общественными болячками и усвоить для себя это знание твердо, до той степени, чтобы мы болели каждой ее частичной, локальной болью и радовались каждому малейшему и пусть частичному ее успеху, а главное, чтобы мы понимали все проявления ее жизни, чтобы чувствовали себя действительно практически частью ее.
Не забывайте, что мы до сих пор в Галичине жили с национальной точки зрения крайне ненормальной жизнью. Большинство нашей нации лежало бессильно, лишенное дара речи, а мы, маленькая часть, имели свободу движений и слова. И нам иногда казалось, что мы – вся украинская нация, что мы ее главные ряды, ее репрезентанты перед миром. Теперь, когда на русской Украине не сегодня-завтра восстанут десятки таких центров, которыми сейчас являются Львов и Черновцы, эта наша передовая роль кончилась. Мы должны чувствовать себя не пионерами, но рядовыми в большом строю и не смеем свои мелкие, локальные дела выставлять как дела всенародные, свои мелкие персональные амбиции выдвигать на первую линию общего интереса.
Теперь даже наши основные национальные вопросы, которые еще долго не сойдут с повестки дня, должны подвергнуться значительной перемене фронтов. Нам нужно ясно понять и почувствовать, и иметь в виду, что польско-украинский вопрос не будет отныне решаться во Львове, но охватит боевую линию безмерно более широкую, и каждый его этап будет решаться и во Львове, и в Одессе, и в Каменце-Подольском, и в Житомире, и в Киеве. Это касается и нашей галицкой и буковинской борьбы с москвофильством, которая отныне должна выглядеть совершенно иначе, ибо ее поприще расширится безмерно, а ее содержание углубится в соответствии с тем, как она разрастется до размеров борьбы всеукраинского национального чувства с претензиями «государственной» великорусской нации. И наше отношение к евреям должно подвергнуться значительной перемене, если нашей нации придется «автономно» лечить гнойные раны, нанесенные ей московским чиновничеством из-за векового накопления евреев на нашей территории при помощи т. н. «черти оседлости» и из-за варварских и бесчеловечных экспериментов правительственной аранжировки антиеврейских погромов, чтобы ими отводить от себя взрывы народного отчаяния и возмущения.
И все, все наши национальные и общественные вопросы должны подвергнуться основательному пересмотру, когда упадут прежние китайские стены, которые отделяют нас от Украины. (Наша литература и пресса должна перейти на более высокий уровень, если не хочет погибать в конкуренции с тем типом литературы и прессы, который выработался в России, не смотря на цензурное давление, а может, собственно, благодаря ему). Более тесные, частые, близкие отношения с заграничными украинцами должны выработать у нас более широкое, свободное мировоззрение, искренние и свободные товарищеские формы, как те, которые выработались у нас под шляхетно-польским или немецким влияниями. Наш громкий, фразеологический и по большей части неискренний, т.к. делами не подтвержденный патриотизм должен уступить место почтенному, молчаливому, но глубоко прочувствованному народолюбию, которое проявляется не на словах, а на деле. Наша массовая инерция, принимающая без критики слова тех, кто в силу обстоятельств были поставлены «во главе народа», стали послами, профессорами, председателями обществ и т.д., должна уступить место живой, критической работе мысли и готовности всегда и везде иметь свое мнение в общем деле, выполнять работу на собственный риск, но с полным осознанием своего гражданского права. Наша безграничная бесхарактерность и толерантность к недостаткам и слабостям наших близких, даже если они касаются сферы частных отношений, переходят в сферу коллективной и общественной деятельности, должна уступить место более живому нравственному чувству и энергичной реакции, направленной против всякой нравственной гнили, которая грозила бы распространиться в наших общественных отношениях. Иначе, мои дорогие друзья, мы здесь, в Галичине и Буковине, вместо духового центра Украины станем гнилой и вонючей раной, которую с отвращением будет обходить каждый сознательный украинец, который спрятал еще живое чувство самоуважения.
Вот это нравственное перерождение, которое полностью осуществится, вероятно, не скоро, и станет следствием труда поколений, и импульс которому каждый из нас должен дать самостоятельно, собственным решением, будет первым условием возможности более тесного, дружественного и продуктивного нашего сотрудничества с заграничными украинцами. Если бы Вы знали, мои юные друзья, сколько отчаяния и разочарований накопили прежние отношения галичан и буковинцев с Украиной, сколько стыда и горести причиняли не раз украинцам наши «национальные», собственно местные недостатки  неточность, болтливость и пустословие, нехватка характерности, индифферентность и моральная толстокожесть, безразличие к важным общим делам, но упорство в мелочах, пустая амбициозность и отсутствие самокритики, пародирование европейских форм при массовой малообразованности и некультурности, если бы Вы знали и чувствовали это так, как сего требует нынешнее время, то я не сомневаюсь, что в сердце каждого из Вас нашлась бы нравственная сила, чтобы сказать себе и дать Ганнибалову присягу : отныне приложу все усилия, чтобы освободиться от тех недостатков, вести себя лучше, работать больше над собой.
Все это говорю только Вам, особенно тем, кто захочет общаться с украинцами, чтобы предостеречь их и тех, с кем они будет общаться, от досадных разочарований. А главное заключается в том, чем можем мы, галичане и буковинцы, в случае более свободных отношений в России, помочь Украине. Капиталом мы не богаты, да и не капиталов будут ждать от нас украинцы. Так же обманывают себя те галичане и буковинцы, которые уже сейчас предвкушают, что свобода в России создаст им условия для осуществления их интересов, занятия полезных должностей и постоянных доходов без труда. Конечно, по сравнению с нашей мизерной зарплатой взаимоотношения с Россией не одному могут показаться блестящими, но не надо забывать, что на легкие заработки и на жирные должности везде конкурентов много, а Россия и без того богата такими «ташкентцами» , с которыми нашим кандидатам нелегко будет выдержать конкуренцию. Да и не «ташкентцев», не аферистов, не спекулянтов на легкий хлеб требует от нас Украина, и если мы ничего другого, лучшего не сумеем дать ей, тогда стыд и позор нам!
Не импонируем мы украинцам и своей интеллигенцией, своим уровнем теоретического образования. Злой рок заставил нас расти и учиться в крае, где благодаря шляхетскому режиму наука считается опасным оружием, которое не следует давать в руки общественности, где школьное обучение в зародыше отравлено конфессиональными, политическими и национальными предрассудками, где свободная критика вычеркнута из воспитания, где царит т.н. Brotstudium, обучение для хлеба, для карьеры, обучение, тесное и далекое от той широкой гуманности, которая лежит в основе западноевропейского, а иногда даже и российского высшего образования. Следовательно, и здесь не многое можем пригодиться украинцам. Максимум можно выучиться на учителя языков  немецкого, польского, понемногу классических, ибо наука языков в наших школах трактуется действительно лучше, как в российских. Хотя и здесь надо сказать, что в последние годы наметился поворот к худшему. Например, знания немецкого языка, которые получают младшие поколения в галицких гимназиях, могут довести до отчаяния всякого, кто выдвигает к этому знанию более-менее высокие требования .
Кто-то подумает, что наши школьные книги, охватывающие полный курс народной и средней школы, могут быть полезны украинцам. К сожалению, надо сказать, что и сия надежда напрасна. Наши школьные учебники, опять же в значительной степени благодаря господствующему в Галичине режиму, преимущественно неоригинальные, основанные на престарелых педагогических принципах, а некоторые слишком далеки от уровня современной науки (например, естественнонаучные), поэтому непосредственное использование их в украинских школах в России не может быть полезным, и они максимум могут пригодиться авторам новых учебников для своей терминологии.
Тем не менее, есть у нас кое-что, что может пригодиться украинцам в России. Имею в виду тот практический смысл, привычку более пристально присматриваться к конкретным фактам, как к теориям, и приобретенную привычку к общественной жизни, к организациям и парламентаризму. Слишком долгая многолетняя борьба за национальные права выработала у нас определенную традицию и немалый опыт в делах, что может очень пригодиться теперь, когда и русскую Украину ждет перспектива проходить ту же школу между двумя огнями  польским и московским. Правда, и эти добрые приметы в душной галицкой атмосфере очень часто превращаются в недостатки, в узкое мышление, в боязливость, безразличие ко всяким смелым порывам и зажатость в своем тесном кружке, и здесь уже вероятно новая историческая жизнь в широком смысле сама собой быстро сможет преодолеть эти недостатки.
Я хочу только одного  обратить Ваше внимание, молодые люди, обратить внимание всей общественности на этот великий исторический момент, приближение которого слышим все. Нам придется мобилизовать все свои силы, чтобы удовлетворить потребности этой волны. Но пока он еще не наступил, приступайте к работе, молодые люди, к интенсивной, беспрестанной работе над собой!
Приобретайте знания, теоретические и практические, закаляйте свою волю, делайте из себя серьезных, сознательных и степенных мужей, полных любви к своему народу и способных проявлять эту любовь не потоками шумных фраз, а неутомимым, тихим трудом.
Такие мужи необходимы каждой нации и каждой исторической эпохе, а вдвое больше будет их требовать великая историческая эпоха, когда всей нашей Украине первый раз в ее исторической жизни улыбнется хоть немного полная гражданская и политическая свобода.
Примечания
Как редактор ЛНВ и один из редакторов изданий Украино-русского национального союза, где содержатся также переводы с немецкого языка, у меня очень часто есть возможность получать в руки переводы наших молодых студентов с немецкого языка. Должен здесь заявить, что эти переводы с двумя-тремя исключениями  просто скандальные, и печатать их можно только сделав такие многочисленные и основательные правки, что первоначальный вариант не раз совсем исчезает под ними. Просто жаль ребят, которые не раз над такими переводами тратят немало времени, надеясь заработать немного, и, очевидно, и сами не подозревают, насколько мало они понимают переведенный текст. Добавьте к этому и тот факт, что они, особенно те, которые окончили русские гимназии, как правило, также плохо владеют русским языком и проявляют полное отсутствие навыков  думать на языке и передавать чужие мысли. Это такое постыдное свидетельство нынешнего состояния нашего среднего образования, что попросту не знаешь, что и думать о нем.
Иван Франко, 1905 г.